Заскрежетал замок. Дверь отворилась и вновь захлопнулась, пропустив в камеру человека. Это был Орёл, взбудораженный обещаниями надзирателя, готовый немедленно выполнить подлое дело, порученное ему. Он постоял на пороге, привыкая к темноте и присматриваясь к человеку, о существовании которого он ещё совсем недавно даже не подозревал и которого через несколько минут он убьёт.
Осмотр не удовлетворил Орла. По словам надзирателя, он должен был встретить слабого, измождённого человека, справиться с которым проще простого. Перед ним же стоял рослый парень, правда, чуть поуже его в плечах, но сильный и готовый к сопротивлению. Ишь, как насторожился! Ничего, фрей, справлялись и с такими! У нас есть приёмчики, о которых тебе и не снилось…
— Давно сидишь? — спросил Орёл, шагнув к Борды.
За время заключения Берды научился понимать русский язык, но не настолько, чтобы разбираться, во всех его тонкостях. Поэтому oн простодушно ответил:
— Не сидишь. Сидишь плохо, яман. Вода. Стоишь надо.
— За что посадили?
— Не знаем.
— Много дали?
— Что дали? Кто дали?
— Сроку, говорю, много схватил?
— Не хватал! Своё брал!
— Своё брал! — передразнил Орёл, — Чучмек беспонятный!
Берды не понял и не обиделся. Поведение незнакомца не внушало опасений. Такой же, видно, горемыка, как и он. Тоже справедливости добивался, своё, кровное требовал и попал за решётку. Вон волнуется, переживает, недавно, видать, попал! Берды даже захотелось чем-то утешить товарища по несчастью, но трудно было подобрать сразу русские слова.
А Орёл волновался совсем по другой причине. Задавая вопросы, он в то же время соображал, как приступить к тому, зачем он был сюда приведён. Ударить парня в переносицу и потом, когда упадёт, придушить? Нельзя, сказано было: без крови, а из носа кровь обязательно пойдёт. Может быть, сбоку в подбородок? Ахнется башкой об стену — и дух из него вон. Тоже нельзя, тоже следы будут.
Он быстро метнулся за спину ничего не подозревавшего Берды, обхватил его одной рукой за шею, приставив ладонь ребром к горлу парня, второй рукой резко прижал и рванул на себя
Берды задохнулся, в глазах его поплыли радужные круги. Невыносимая боль в горле не давала дышать, мутила сознание. Сознание вот-вот могло померкнуть, но этому отчаянно сопротивлялась жажда жизни, которая жила в юноше, которая всё время поддерживала его надежды и мечты.
Берды рванулся, ударил затылком в жарко дышащее лицо врага, обеими руками вцепился в острое железное кольцо на горле. Что-то хрустнуло, кто-то охнул, кольцо ослабло. И почти в ту же секунду страшный удар в подбородок швырнул Берды на мокрый цемент. Но он не оглушил, а скорее прояснил сознание, вернул силы.
