М. Горбачев не извещал меня, разделяет он или нет положенные на бумагу мысли и оценки. От людей сведущих, назовем их так, я узнал, что генеральный начертал на первой странице резолюцию — вопрос к своим коллегам по Политбюро: «Ваше мнение?» С устным довеском: «Заслуживает внимания». Прибавление это выполнило роль катализатора. Особо стойкие атеисты, похоже, перекрестились: отпала потребность гадать-рядить, куда клонится стрелка барометра.
Первым проголосовал за А. Яковлев и тут же получил в награду поручение взять подготовку к юбилею под контроль. Ему вменялось, в числе прочего, убедить В. Щербицкого, возглавлявшего в ту пору руководство Украины, в необходимости возвратить православной церкви колыбель российского христианства — Киево-Печерский монастырь. Все тогда не вернули, но часть перешла под крыло патриархата. А. Яковлев принял на себя функции арбитра, который обеспечивал оперативное устранение недоразумений и трений, возникавших довольно часто на периферии и реже в Москве в ходе ментацци «новой политики» советской власти в вопросах вероисповедания. АПН, замечу в скобках, используя свою густую корреспондентскую сеть на местах, отлавливало соответствующие данные независимо от вовлекавшихся в тяжбу сторон, так что обращения к арбитру за посредничеством не заставали его обычно врасплох.
Не знаю, по чьему почину определили мне сидеть в первом ряду на сцене Большого театра в часы церемонии речений и приветствий, кои текли из уст глав и уполномоченных различных религиозных сообществ. Похоже, это был жест признательности самого патриарха Пимена, им сообщенный мне знак отличия. В остальном мое пожелание, чтобы ни при каких обстоятельствах не поминалось имя мое, чтобы меня не представляли к награждению церковными орденами и прочее, строго уважалось. Нервная энергия, усилия и время, вложенные в большое и, по моему глубокому убеждению, очень нужное дело, сослужили добрую службу. Каких наград еще надо себе желать?
Было ли удовлетворение от того, что мелкие и калибром покрупнее пакостники вышли из этой истории помятыми? Если честно, под занавес об этом даже не думалось. Естественно, в первые дни моего открытого противоборства с идолопоклонниками, по инерции звавшимися воинствующими безбожниками, особых причин быть в приподнятом настроении не имелось. Опять дали себя знать претенденты на председательское кресло в
АПН, поджидавшие, когда же моя строптивость потянет на параграфы «превышение компетенции» или «нарушение субординации». Попадались и такие, что заподозрили меня в «богоискательстве» и делились своим открытием с политгурманами. Всерьез поверили или по склочности натуры — в кадр не попало.
