Бум-м-м – гулко отдалось в висках.
До того как сердце ударило ещё раз, стена впереди колыхнулась, как марево, и расступилась чёрным зевом туннеля.
Мы ухнули во тьму.
«Вышел месяц из тумана…» – навязчиво колышется в голове. Но здесь нет месяца и нет густой, удушливой пустоты.
Свежий ветерок приятно холодит лицо.
А через секунду мы выныриваем под утренние лучи.
Мы живы, мы целы. И опять плавно, без толчков катимся по воздуху – будто сноубордисты по идеальной трассе…
Я щурюсь.
Что за хрень маячит там впереди? Какая, в сущности, разница…
Единственное, о чём мечтаешь – чтобы этот проклятый полёт скорее закончился. Чтоб под ногами опять была устойчивая земля…
Блин, разве мы не заслужили такой пустяк?
Нух-Бод осмеливается приподнять голову. Смотрит вперёд и хрипло выдавливает:
– Боги к нам милостивы сегодня!
Лёгкий толчок.
Тишина. Абсолютный покой…
Плот остановился?
Остановился!
Ещё не веря такому чуду, мы сели. Затем кое-как сползли с камня на пятачок, выложенный шестиугольными плитами.
Стоять мы пока не могли – ноги подгибались.
Поэтому мы опять сели. И, переводя дух, осмотрелись по сторонам.
Ровная площадка тянулась вдоль вершины хребта более чем на километр. А дальше… дальше маячила по склонам узкая, блестящая в лучах солнца лента.
Дорога.
Гладкая и надёжная… Твёрдая, устойчивая.
Кажется, и правда в этот раз нам повезло!
– Степь да степь круго-ом, путь далёк лежи-ит!.. – фальшиво затянул Дима.
Я растерянно моргнул. На всякий случай оглянулся по сторонам. Нет, ничего не изменилось. Кое-как волоча ноги, мы брели по каменной глади. Справа и слева расстилался однообразный пейзаж – бездонные ущелья и высокие вершины. Местное солнце безжалостно палило с прозрачного, будто выгоревшего неба.
Но Капустин упрямо продолжил:
– В той степи-и глухо-ой за-амерзал ямщик!
А я вдруг поддержал его хриплым, надтреснутым басом:
– И набравшись си-ил, чуя смертный ча-ас, он товарищу-у отдавал нака-аз!
Бинк с Нух-Бодом испуганно оглянулись.
Конечно, разве могли они понять. Разве могли увидеть, как с каждым куплетом волшебной реальностью, поверх ненавистных гор, проступала заснеженная степь…
– …Я вернусь домо-ой на исходе дня-а, напою-у жену-у, обниму-у коня-а!!!
Или там как-то иначе было?
Рядом донеслось тревожное бормотание Нух-Бода:
– Они спятили?
– Нет, они молятся своим богам, – нагло соврал Бинк, малость знавший по-русски.
Дорога, повисая над пропастью, шла к следующему хребту. Мы достигли его без приключений. И Дима опять негромко завёл:
