— Да, — резко ответил Арланов. — Где он?
— Пожалуйста, в гостиной. Доктор, покажите.
В сопровождении медэксперта сын потерпевшего скрылся за дверью. Минут через пять он вышел бледный, с перекошенными губами.
— Это убийство! — воскликнул он. — Вы слышите? Отец не мог этого сделать! Не мог!
— К сожалению, мы не обнаружили никаких признаков… теракта. — Последнее слово следователь произнес с какой-то нехорошей интонацией.
Арланов от гнева стиснул кулаки:
— Да в былые времена вы бы здесь землю носом рыли! Искали… И нашли бы, нашли! Все, что надо, нашли бы…
— Может быть. Если кому-то было бы надо, то и нашли, — спокойно ответил Бобров. — Но объективное расследование — вот, понятые могут подтвердить — ничего не дало.
— Алеша… — слабым голосом позвала мать, — не надо. Товарищи старались. Это правда…
Арланов с шумом выдохнул из себя воздух и сухо сказал:
— Не смею вас задерживать… господа.
Уже на пороге Бобров шепнул Ладушкину:
— Коля, ты с него алиби на всякий случай возьми. И поинтересуйся, на кого папенька завещание оставил.
В квартире стало тихо… Арланов окинул Ладушкина пристальным взглядом и, как показалось Коле, сразу вычислил его «незначительность».
— Ну что, задавайте свои вопросы и оставьте нас наконец в покое, — раздраженно сказал он.
Снова прошли на кухню. Ладушкин достал из папки припасенный на всякий случай бланк протокола — вот и пригодился!
Это был его первый настоящий процессуальный акт. Коля посмотрел на висящие на стене декоративные ходики и аккуратно вписал: допрос начат в 23 часа 56 минут.
— Фамилия, имя, отчество.
— Арланов Алексей Васильевич.
Дойдя до пятого пункта — «партийность», Ладушкин смутился. Арланов заметил это, усмехнулся и подсказал:
— Напишите — бывший член КПСС. Я думаю, со временем в анкетах появится такой вопрос: состоял ли в рядах коммунистической партии?
Ладушкин насупился и решительно зачеркнул этот пункт.
— Образование?
— Высшее.
— Место работы, род занятий, должность.
— Научно-исследовательский институт высшей нервной деятельности, ученый, начальник лаборатории.
Николай удивленно вскинул брови.
— Да, молодой человек. Я доктор наук.
Заполнив еще ряд формальных граф, Ладушкин угрюмо спросил:
— Вам объяснить обязанности свидетеля и ответственность за дачу заведомо ложных показаний?
— Не надо. Весь этот псалтырь мне хорошо известен.
— Откуда?
Арланов горько улыбнулся.
— По иронии судьбы в свое время я занимался юридической психологией.
И тут Николай вспомнил, что читал его монографию, мало того, писал по ней курсовую работу «Особенности психологии следственных действий».
