Неделю назад Вильям доставил Филиппе записку от Роберта, где сообщалось, что он не сможет прийти на чай, так как у него изменилось время дежурства. В гостиной Филиппы Вильям увидел Клода Брейдинга и невнятно поздоровался с ним, оптимистично сочтя свое бурчанье верхом вежливости.
— Как жаль, что твой брат не может прийти, — сказал Клод, через голову Вильяма подмигивая Филиппе.
— Да, — сказал Вильям, — он тоже сожалеет.
— Значит, все мы сожалеем, — сказал Клод. — Уверен, мисс Помрой тоже, — он подмигнул Филиппе опять.
— Да, — согласился Вильям.
Он сел на стул между ними. Близилось время чаепития, а в чужих домах к чаю подают куда более вкусные вещи, чем дома. Он лучезарно поглядывал то на одного, то на другого, готовый принять участие в светской беседе.
— Должно быть, твои друзья по тебе соскучились, — сказал Клод.
— Наверное, — любезно ответил Вильям.
Наступила непродолжительная пауза, затем Клод сказал:
— Ты представить не можешь, как мы рады, что ты с нами, но мне кажется, не стоит лишать твоих друзей удовольствия быть с тобой.
Вильям далек был от подобного рода тонкостей и коварства, он принимал все сказанное за чистую монету и был польщен.
— О нет, все в порядке, — сказал он. — Я могу быть с вами, сколько захотите. Я могу уйти… после чая.
— Мы бесконечно рады! — сказал Клод.
Вильям проникся к нему теплыми чувствами. Не часто приглашали его к чаепитию столь радушно. Вильяму захотелось проявить к Клоду такое же внимание, какое тот проявлял к нему.
— Когда вы собираетесь в армию? — спросил он, продолжая вежливую беседу.
Клод опешил на мгновение, а потом непринужденным тоном ответил:
— Скоро, очень скоро.
— В каких войсках вы будете? — продолжал расспрашивать Вильям своего нового друга.
Клод заметил, что Филиппа смотрит на него как бы тоже ожидая ответа на этот вопрос.
— Ну, я подумывал о службе в Королевских воздушных силах, — сказал он.
— А почему вы еще не в армии? — спросил Вильям, движимый исключительно желанием ответить Клоду вниманием на внимание.
— Видишь ли, — сказал Клод, — сейчас туда записываются в таком количестве, что придется долго ждать отправки во Францию, а мне, как патриоту, хочется побыстрее попасть на фронт…
Вильям не сводил с него наивно-восхищенных глаз, но во взгляде Филиппы Клод уловил что-то такое, что ему не совсем понравилось. Он мгновенно перешел к серии эпизодов, свидетельствующих о его бесстрашии и отваге. Казалось, не было ни одного его друга по школе или колледжу, которого бы он не спас от смерти с риском для собственной жизни. Он совершил столько поступков, требовавших находчивости, ловкости, мужества, что трудно было представить, как он умудрялся еще и учиться одновременно с беспрерывными героическими свершениями… На Филиппу эти истории произвели впечатление. Недоверие, мелькнувшее в ее взгляде, сменилось восхищением. Вильям смотрел на него во все глаза, потрясенный. Вот перед ним герой по призванию, отважный борец со злом, благородный защитник слабых, всегда готовый прийти на помощь попавшим в беду. Не отрываясь от чая со сладостями, он жадно впитывал каждую подробность из рассказов Клода: «шестеро против меня одного…», «удалось повалить его на землю…», «схватил эту тварь за рога…» Наконец Клод и сам устал от своего репертуара, а Вильям был ненасытен и просил рассказать еще. Потом Клод, чтобы развлечь Филиппу, принялся очень забавно разыгрывать Вильяма. Спрашивал, как это ему удается быть таким чистым и аккуратным, удивлялся тому, как мало он ест, повторял снова и снова, какое это удовольствие познакомиться с ним. Вильям продолжал воспринимать все это с полной доверчивостью. Он просто наслаждался атмосферой доброты и гостеприимства. Он много ел, много говорил, а собравшись уходить, очень обрадовался, когда Клод сказал: «Ну, заходи как-нибудь еще и приведи с собой друга».
