На поводу девяти смельчаков мчались два аргамака и вороной жеребец, а перед ними — целый косяк отборных, быстроногих коней.
III
Джамбейтинское правительство считало себя самостоятельным и независимым: создавалась, росла своя армия, имелись свои административные органы и полицейские управления, взвод охранников и своя тюрьма, свои прокуратура и суд. Однако руководителям степного велаята спалось неспокойно: народ был недоволен, возмущен жестокостью карательных отрядов, хаджи Жунус поднял джигитов и чуть не обрушился на волостное правление, отряд Абдрахмана Айтиева отбил караван, следовавший в Джам-бейты с оружием для дружинников. А теперь еще и Мамбет Уразбаев лишил их покоя. Два дня полиция рыскала всюду, пытаясь изловить бунтаря, а он вдруг неожиданно заявился в дом самого Гаруна, да еще с угрозами, а потом увел джигитов из казармы, угнал лучших коней полка.
«И всему причиной красные за рекой да подпольное действие их приспешника Айтиева на этой стороне. У него свой метод: проводить тайные собрания, настраивать голодранцев против нас, собирать вооруженные отряды. Буйный сынок Уразбая, конечно, дубинка в руках Айтиева. Только такие головорезы-бандиты могут избить средь бела дня своего командира и отобрать оружие, — рассуждал полковник Гарун, ломая голову над тем, как бы отомстить степному налетчику. — Куда мог направиться этот смутьян? После такого преступления он не сможет укрыться где-то в Уральской области. В аулах у нас немало надежных людей: волостные и старшины, судьи и сборщики; сыщики и агенты секретной службы сразу же нападут на след. Единственное для него спасение — податься к Айтиеву…. Надо успеть задержать его до Богдановки».
Еще ночью полковник Гарун спешно выслал нарочного в волость Кара-Оба, к Кабанбаю и в Какпакты. «Во что бы то ни стало задержите известного бандита Мамбета Уразбаева и передайте его в руки правительства», — говорилось в предписании. Потом, ничего не утаив, более того, назвав это событие бунтом, Гарун-тюре доложил обо всем главе Степного правительства юристу Жанше Досмухамедову.
Жанша задумался. Обычно он не медлил с принятием решения, но на этот раз, казалось, усомнился в заверениях полицмейстера.
— Послал погоню. Хоть из-под земли найду! Перед всем строем накажу смутьяна и дезертира! — уверял Гарун-тюре.
Жанша лишь покачал головой.
«Что это означает?»— недоуменно подумал полковник.
— Ладно. Посмотрим, — проронил Жанша.
Но едва Гарун вышел, как Жанша вызвал адъютанта капитана Каржауова.
