— Простите незнакомца, который нарушил ваш покой, — сказал он. — Но у меня к вам дело, мистер Коркоран. Я Габриэль Дорн.
Коркорану пришлось несколько помедлить, закрывая дверь, чтобы справиться с собой и не показать, какое отвращение внушает ему посетитель. Только после этого он жестом пригласил его садиться. Обернувшись наконец, Коркоран увидел, что его гость удобно устроился в большом кресле у окна, там, где минуту назад сидел Вилли Керн.
— Весь Сан-Пабло гудит, повторяя ваше имя, — сказал художник.
— Люди очень добры, — серьезно заметил Коркоран.
— Скорее любопытны, чем добры, — поправил его Дорн.
— Правда?
— Что до меня, то я почел своим долгом оказать вам услугу, мистер Коркоран.
Игрок поклонился. При виде этого человека у него тошнота подступала к горлу.
— Короче говоря, сэр, я пришел вас предупредить, — торжественным тоном проговорил он, и Коркоран понимающе кивнул.
— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал он. — У всякого человека есть враги, это естественно.
— Человек, о котором я говорю, пока еще не является вашим врагом.
— Но может им стать, не так ли?
— Надеюсь, что этого не случится.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что это зависит от вас. Речь идет о самом важном и значительном человеке во всем Сан-Пабло, мистер Коркоран, — это сильный, богатый человек, к тому же он, не колеблясь, ввязывается в драку. Вы не догадываетесь, о ком идет речь?
— Уверяю вас, я не имею об этом ни малейшего представления.
— Подумайте хорошенько. Вы встретились с ним лицом к лицу только сегодня вечером. Мне это известно.
— У меня создается впечатление, что вы видели меня гораздо чаще, чем я вас, мистер Дорн.
Дорн покраснел:
— Для чего же человеку даны глаза? А в данном случае я считал это своим долгом.
— Понятно. Значит, считаете это своим долгом. Итак, прежде всего послушаем, как зовут этого человека.
— Уверяю вас, мистер Коркоран, я иду на определенный риск, вмешиваясь в это дело.
— Высоко ценю ваше благородство и самоотверженность.
— Короче говоря, сэр, этот человек не кто иной, как Генри Петуи Роланд!
Нанеся противнику этот главный удар, он откинулся в кресле, устремив на Коркорана злобный победный взгляд; на его бледных щеках даже заиграл румянец. Для Коркорана это явилось полнейшей неожиданностью. Поначалу он не мог поверить своим ушам — просто стоял, широко расставив ноги, и смотрел на художника.
— Скажите мне, ради Бога, как это могло произойти? — потребовал он.
— Как вы думаете, что является самым чувствительным местом в душе мистера Роланда? Вы, несомненно, можете сразу же догадаться. Конечно, все, что связано с девушкой, с которой он обручен!
