По главной улице Сан-Пабло промчался пьяный ковбой; сквозь открытое окно до Коркорана донеслась его дикая песня, а через секунду и песня и стук копыт стали удаляться и стихли.
— Что же могло вызвать гнев Роланда, — спросил Коркоран, — и какое отношение имеет к этому мисс Мерран?
— Короче говоря, сэр, вас видели вместе с ней.
— Какое, черт возьми, это имеет…
— Мистер Роланд человек в высшей степени ревнивый, сэр.
Сомневаться в этом не приходится. Коркоран припомнил, что из университета-соперника до него доходили слухи о гордости и бешено страстной натуре Роланда.
— Я встретил мисс Мерран и проводил ее до дому. Что здесь такого? Стоит ли вообще об этом говорить?
— Сэр, вы не знаете мистера Роланда. Вы только подумайте: в Сан-Пабло масса молодых людей, сильных и смелых, и каждый из них не прочь положить глаз на хорошенькую девушку. Но как бы ни были они сильны, никто из них не смел и близко подойти к мисс Мерран с того момента, как на горизонте появился Роланд. Последним был Шаркнесс. Он считал, что вопрос не закрыт, поскольку свадьбы еще не было; однако Роланд убедил его, что он был не прав, и, хотя Роланд оплатил его больничный счет, Шаркнесс так и остался калекой. Это был здоровенный парень, прямо-таки бешеный, а теперь он едва может двигаться.
— Кто сообщил Роланду обо мне?
— Пока никто.
— А кто собирается это сделать?
— Человек, который колеблется между чувством долга и чувством сострадания, сэр.
— Короче говоря, как я понимаю, это вы.
— Мистер Коркоран, полагаю, что теперь мы можем говорить откровенно. Да, это я.
— Что привело вас ко мне, сэр?
Дорн даже не поморщился от сурового тона Коркорана. Ведь у него в руках была самая крупная козырная карта, которую нечем было крыть. И он сказал:
— Я хотел бы дать вам добрый совет, мистер Коркоран.
— Я у вас в неоплатном долгу, мистер Дорн.
— Нисколько, нисколько! Я уверен, что мы сможем уладить это дельце ко всеобщему удовольствию.
— И вашему и моему?
— Конечно. Я знаю, что у вас довольно грозная репутация, вы слывете непобедимым, сэр. Но к тому же понимаю, вы не настолько глупы, чтобы рисковать своей репутацией, вступая в соперничество с таким львом, как Генри Роланд.
— Возможно, я и не буду с ним драться. В таком случае не будете ли вы так любезны, мистер Дорн, и не поведаете ли мне, что я должен сделать, чтобы вы не сообщали вашу новость Роланду?
— О, — сказал Дорн, беспечно взмахнув рукой, а потом протянув ее к портсигару хозяина, чтобы взять оттуда сигарету. — Что касается условий, то назвать их я предоставляю вам.
