Вот грудки высокие, пышные, рядом с местом, где Михалычева брошка пришпилена, правда, не по-нашему «Сити» называются, но есть.
Вот ухоженное девчоночье местечко, рядом парк старинный, тоже присутствует.
Вот необходимые женские плавности, округлости да валы. Земляной, Сущевский и даже, тьфу на него! Коровий в наличии.
Все есть, как у настоящей женщины, а талии не наблюдается. Показать-то не может!
Дефект женского естества налицо.
Нет талии, и все тут!
Ась?
Где у Москвы девчоночье местечко?
Ишь, любопытные. Чем интересуетесь с малолетства!
А подумайте-ка сами, внучата дорогие, поразмышляйте…
Ну, правильно, молодцы!
Конечно, Девичье Поле, где Пироговская улица проходит. Там еще и памятников много.
А какое же это местечко без памятников-украшений? Совсем не девчоночье будет.
Памятники те не простые. Видели, например, что в руках у Пирогова бронзового? Так вот, в левой руке у него череп настоящий, а в правой…
Ась?
Про Москву сказывал? Продолжать? Ну, ладно, ладно, про волшебные московские памятники в другой раз расскажу.
Да…
Заплакала Москва, зарыдала.
Да, то и понятно.
Обратно к Михалычу дороги нет.
Давным-давно уехал в дальние страны покровитель престарелый.
У Вены Райфайзовны в хате обосновался, чемодан под кровать запихал, пчел да ульи в подпол до весны спрятал.
Сидит там Михалыч под иноземными образами все дни напролет, в потолок поплевывает, а по субботам зеленой бормотухи полынной полстакана жахнет, желтым медом закусит, да в оперу зарулит поикать с подругой на пару, подремать под равномерное пение и музыку.
Совсем наши обычаи забывать стал!
Да…
Рыдает Москва, слезами заливается. Понимает, что Семеныч, мужик видный, разборчивый, дефектную столицу не возьмет.
Да и кому вообще она без талии-то нужна? Брошенкой покинутой век вековать остается…
Но тут Семеныч слова спасительные произнес.
«Не плачь. Знаю, как горю твоему помочь».
«Коли знаешь, так помогай! Не томи женщину серьезную, столичную! А то вздрогну».
«Погоди, погоди вздрагивать. Давай-ка тебе, красавица, поправим неказистость портняжным мастерством».
«Как это?»
«Да новое платье соорудим. Длинное, подкорсетное, приталенное. Так лекалы сладим, да по ним пошьем, что талия сразу и образуется».
Заинтересовалась Москва-матушка, задумалась.
«И где ж материалу-то столько взять? Я, чай, не маленькая, уж за десять миллионов перевалила. Сам видишь, пополнела от хорошего ухода. Да и пробочки наружу торчат варикозами многочисленными. По всем въездам да выездам. Возраст сказывается. Старая одежка, вон, вся по швам трещит. Ветхая, латаная. Растяжки-эстакады сквозь прорехи торчат. Ярославская, Новорижская. И Зеленоград-заплата отвисает, и в Балашиху тело мягкими местами выпирает. Еле-еле шестиполосный МКАД сдерживает».
