Что ни сделает, ничего пучком не ложится. Красота, размах потерялись.
Да и чудить стал по субботам.
Вместо подарка ценного, Москвой желанного, привычного, ладошку кепочкой накроет, а потом, р-раз!
Головной убор с руки скинет, а там из трех пальцев дуля сложена. И дулей этой в небо тычет, хихикает.
Чего и кому хочет показать?
Никому не понятно, а столице обидно за фокусы родного человека.
А тут еще старый греховодник Банк Москвы на ушко нашептывать стал, что, мол, балует твой-то Михалыч на стороне, иностранную содержанку завел.
Веной звать. Райфайзовной по-отчеству.
Ась?
Нет, не татарочка.
Австриячка вроде, но кудрявая не природно, а химически мелко завита, искусственно, и по-русски ни гу-гу.
Райфайзовна эта весь день мед Михалычев трескала без перерыва, вечером в оперу шла, а там икала в ложе да «зер гут сопрано» сонная лопотала.
Тьфу, стыдоба!
Чем только старика приворожила? Ни кожи, ни рожи, одни кудри…
Терпела, терпела Москва, да и к другому ушла.
К Семенычу, значит.
Семеныч-мужик помоложе и поученей Михалыча был. Совсем не чудил.
Статный и на голове волос побольше.
Может, потому, что кепку не носил? Только ушанку мехом внутрь. С северов ведь, а там всегда мех к меху, шерсть к шерсти. Для тепла, значит.
А от тепла вперемешку с морозом всем известно, что волос хорошо растет, густо.
Да…
Про кого я вам рассказывал?
А, Семеныч! Помню, помню…
Посмотрел Семеныч на Москву-матушку, посмотрел…
Красивая, вроде, дама, фигуристая, в пропорции.
Чувствуется, что породистая. Надо брать.
А с другой стороны, не модная какая-то, старорежимная, одевается богато, но блекло, неярко. Словно не хватает изюминки, пусть ма-ахонькой, но никакой нет!
С такой-то непрогрессивной дамой только в Малый театр на Островского можно, но, к примеру, на тридэ-кино в Аймакс совсем не пойдешь.
А в Интернет-кафе на Тверской и вообще стыдно показаться.
И к Президенту точно на порог не пустят.
А надо вам, ребятишки, сказать, что тайная мечта давно у Семеныча-мужика зрела.
Очень ему хотелось на Новый Год в Кремле с новой дамой побывать. Уж и билет на два лица у другана выпросил…
Что делать-то?
Как мечту явью сделать?
Подумал Семеныч, почесал пятерней затылок и говорит.
«Москва-матушка! А талия-то у тебя есть?»
«Как не быть? Я же дама» – Москва забеспокоилась на такой неожиданный вопрос, оглядывать себя стала, ощупывать.
«А покажи-ка, где?»
Ох, Семеныч!
Умный мужик!
Сразу догадался, как с Москвой-матушкой разговаривать.
Щупает, щупает себя Москва…
