Москва-то вся зардеется, засмущается.
Женщина, все ж! На ласку отзывчивая.
А Михалычу того и надо. Страсть как любил барышень смущать!
Но, правду сказать, никогда и не обижал.
Бывало, спросит вроде невзначай.
«Хочешь красивую брошку?»
Москва потупится, «хочу» прошепчет еле слышно.
«А, пожалуйста!»
Да на самом видном месте, на Поклон-горе, и приколет Нику-букашку на иголочку.
Москва собой любуется, а городской голова от удовольствия ручки потирает, улыбается.
«Хочешь заморскими водами умываться от внешних инфекций?»
Бац!
И европейский фонтан у Киевского вокзала соорудит!
«Хочешь мужичка послаще в хозяйстве на подмогу и красоты ради? А, пожалуйста!»
И Петрушу Колумбова напротив конфетной фабрики примостит. Бо-ольшого и в шоколадном аромате!
Правда, бесполезного, к работе совсем не годного…
Ну, да ладно!
В общем, ничегошеньки не жалел Михалыч для своей красавицы!
И Садовым, и Бульварным кольцами она по утрам, вечерам сверкала, и браслетиком Третьего Транспортного поигрывала, и пробочками на МКАД-обруче ого-го-го как позванивала!
А Москве-то очень подарочки те по душе были. Совсем разбаловал ее кавалер. Она и следить-то за собой перестала. Кушала много и часто.
Да тут еще гастарбайтеры налетели саранчой южной.
Таджики азиатские, молдаване румынские. Угощают гостинцами да вкусностями, задабривают, регистрацию продлить просят.
А еда-то у них все жирная, сладкая, калорийная. Вот и разнесло матушку поперек себя шире. Надеть нечего.
Но Михалычу того и надо. Очень он полных женщин жаловал. Очень.
Это потому, что по вечерам он их пощипывать любил. Щипнет втихую, незаметно, а пока барышня от неожиданности визжит, так Михалыч ладошку свою рассматривает: ничего ли там не осталось?
Ну, там пуговички или заколочки.
Бывало и оставалось.
Уж, как тогда Михалыч-то радовался!
Но аккуратный был.
Москву-то щипал деликатно, только повизгивала она тоненько, ни разу за совместную жизнь не вздрогнула!
Сами знаете, беда какая приключится вселенская, если вся Москва вдруг разом вздрогнет.
Да…
О чем это я?
Эх, Михалыч, Михалыч…
Жили они, значит, Москва с Михалычем, гражданским браком, добра наживали.
К старости дело незаметно подошло.
И, должен я вам сказать, чем возраст больше, тем хуже у Михалыча дела шли.
Куда делись знаменитые Михалычевы энергия и предприимчивость?
То хрущовки не снесет, как обещал, а розовой краской лишь дефекты замажет, то ракушки во дворах сначала поставит, а потом поломает, то особнячок старинный почем зря порушит.
