Долго она смотрела сквозь слезы на деревья. Снизу стволы их тесно прижались друг к дружке, вроде бы даже срослись, но верхушки у них — каждая на особицу. Березовые светлые листочки трепыхались беззаботно, тогда как сумрачная еловая хвоя хоть бы шелохнулась.
— Иван да Марья! — погладил их Иван поочередно.
И правда, если грациозно изогнутая, будто в шутливом полупоклоне береза чем-то напоминала веселого Ивана, то прямоствольная строгая ель похожа была на Марию.
Углубленная в воспоминания Мария не сразу услышала звонки в дверь. Тем более, что звонили тихо, неуверенно. Кто бы это мог быть? Ване за такое время не обернуться, к тому же у него ключ есть. Скорее всего, Виктор Сергеевич. Он до того деликатный, что нажать покрепче на кнопку звонка и то себе не позволит. Не мужик, кисель молочный. А все же не послушался ее — заявился! Правда, некстати…
Оказалось — вовсе не он, а соседка по подъезду Лизка.
— Чего стоишь на пороге, проходи, раз пришла, — сказала Мария, видя, как та переминается с ноги на ногу.
— Я вот тут принесла, Мария Филатовна…
Лизка притискивала к нарядному платью картонный рулон, в котором угадывались Ванины чертежи.
— Опять за моего сына чертила? — покачала головой Мария. — Ладно, положи там, в комнате.
Лизка бочком-бочком и в комнату, на тахту. Глазки потуплены, ни дать ни взять — смиренница. Вроде и не она мужиков меняла, не ей бабы во дворе косточки перемывали.
— Ты ват что, Лизавета, рассиживаться мне с тобой некогда. Помоги-ка лучше на стол собрать, за делом и скажешь, с чем пожаловала. А я пока пол протру. Гости у меня нынче будут.
Встрепенулась Лизка. Остренькую козью мордочку приподняла, каблучками-копытцами по линолеуму зацокала. Стаканы с подстаканниками, ложки чайные, вазочки — мигом все приготовила. Не забыла праздничную скатерть постелить и сверху ее прозрачной этиленовой пленкой закрыть, чтобы от пятен уберечь. Даже банку с любимым Марииным вареньем в буфете разыскала. Да так ловко действовала, что Мария диву давалась. Скажите, пожалуйста, как только сумела освоиться в квартире за несколько минут? Будто век здесь домашними делами занималась! Еще и успела сообщить, что Ваню на лестнице встретила. Ои в гастроном за сухим вином зайдет. Так и просил передать.
— Догадался, — улыбнулась польщенная Мария. — Не захотел, чтобы мать ноги била. А ты, Лизавета, не балуй мне. больше сына. Наказывала же тебе: не черти за него, не приучай чужими руками жар загребать. Пусть сам!
