Он еще толковал ей что-то, но она уже не глядела на него. Остекленелый взгляд ее был устремлен туда, в комнату, где сидели на диван-кровати и держались за руки Ваня с Лизкой. Так вот где ее сын! Вон куда от родной матери скрылся!
Мария дернула крючок на вороте блузки, душившем ее, и вырвала с нитками из гипюра.
— Такие вот дела, — неопределенно произнес Виктор Сергеевич, все еще не решаясь провести Марию в комнату.
Она отстранила его, и сама пошла туда. К ним. Разве она не была Марией? Подрубить ее можно. Но свалить совсем — никогда.
— Доброе утро, сын.
— Доброе утро, мама.
Что это он в сторону смотрит? Не хватает храбрости прямо на мать взглянуть? Напрасно гнева ее опасается, ни словом, ни жестом не выдаст она себя. И нечего Лизке к телевизору отпрыгивать. Впрочем, кому ж, как не Лизке, по-козьи скакать? Не было в Лизке никогда вальяжности и не будет, порода не та. «Забрела коза в чужой огород», — хмыкнула про себя Мария. Когда же Лизка совсем в коридор убралась, даже признательностью к ней прониклась. По крайней мере, разбирается, где чье место, не мешает людям отношения выяснить.
На цыпочках, с затаенным дыханием проследовал мимо Марии Виктор Сергеевич, умостился возле Вани на диван-кровати. Демонстрация мужской солидарности! Вдвоем против одной. Мужики против бабы. Объединились…
— Что же, сынок, на твою долю девушки не хватило? — первая нарушила тягостное молчание Мария. — Выбрал-то кого!
— На кой мне твои девушки, — огрызнулся Ваня. — Для жизни настоящий друг нужен.
И старший поддержал младшего, да еще как:
— Пойми ты, Маша, ведь любит он ее…
— За что?!
— Эх, мама, — с сожалением произнес Ваня, — все ты знаешь, но ничего не понимаешь. Любят не за что-нибудь, а просто так, потому что любится, ясно? Лиза, где ты там! — позвал он.
Лизка явилась на его зов без промедления. Пристроилась с другой стороны Вани, повозилась и прочно утвердилась на месте, как бы закрепляя его за собой навсегда.
И Мария услышала от нее:
— Если хотите знать, Мария Филатовна, так это не он меня выбрал, а я его.
Час от часу не легче!
Глядя на молодых, Виктор Сергеевич тоже расхрабрился. Пустился даже в нравоучения:
— Такое уж время сейчас, Маша, нельзя же не считаться с эмансипацией. Нашему Ванюшке еще повезло, потому что за Лизонькой он как за каменной стеной будет.
Подумать только, она для него уже Лизонька!..
— Не смей наговаривать на моего сына!
— Да что в этом дурного? — впервые выразил вслух свое несогласие с Марией Виктор Сергеевич.
