Заморыш лет восьми подошел к Онезоргу и предложил папиросу «Беломор» с привязанной к ней спичкой:
— Десять марок!
Но Онезорг отмахнулся. Он пришел сюда молиться. Чтобы не смотреть на торгующих в храме, он поднял глаза к потолку. Прямо над его головой зиял пролом, виднелось синее чистое небо. Ничто, даже церковная крыша, не мешало его общению с богом.
Глядя в синеву небес, Онезорг стоял и беззвучно шептал слова своей молитвы.
Еще издали Онезорг увидел двухэтажный особняк с красным флагом на крыше — советскую комендатуру. Увидел и невольно замедлил шаг.
К комендатуре подъезжали машины, входили и выходили люди. Онезорга обогнала маленькая яростная толпа: человек семь русских, худых и оборванных, вели, осыпая пинками и подзатыльниками, рослого немца в штатской одежде. Скорее всего, это были бывшие военнопленные, в чьи руки попал кто-то из их мучителей. Здоровенный немец шел быстро; заморенные конвоиры с трудом поспевали за ним, но все равно не отказывали себе в удовольствии подгонять его кулаками. Так они и проследовали в комендатуру.
Онезорг остановился в нерешительности. Он стоял долго. Часовой у входа даже посмотрел на него с подозрением. Собравшись с духом, Онезорг прошел мимо часового в открытую дверь.
— Я хочу говорить с советским комендантом, — сказал Онезорг дежурному офицеру с красной повязкой на рукаве. — Очень поспешное военное дело.
Дежурный оценивающе посмотрел на немца. Серьезное, даже торжественное лицо Онезорга вызывало доверие.
— Пойдемте, — сказал офицер.
Они прошли мимо русских и немцев, ожидающих приема, и дежурный офицер скрылся за дверью комендантского кабинета.
…Комендант, лысоватый коренастый подполковник, сидел за столом и слушал Онезорга. Немец говорил, то и дело спотыкаясь на сложностях чужого языка:
— Один год назад я… э-э… носил службу в шпециальной команде капитана Шнайдер… Через это в России могут гибнуть невиноватые люди… Очень много людей.
— Погодине, — нахмурился подполковник. — Так у нас дело не пойдет. Петр Степаныч, позови переводчика и Кирюшкина.
Дежурный офицер вышел, а комендант сказал:
— Вы сядьте, сядьте. А откуда вы русский язык знаете?
Онезорг, стоявший до этого навытяжку, сел.
— Мой отец и моя мать были прибалтийские немцы. Они приехали на Германию в… э-э… в тысяча девятьсот двадцать одном году.
В комнату вошел лейтенант-переводчик, а за ним очкастый сержант с блокнотом и остро отточенными карандашами.
— Рассказывайте по-немецки, — велел Онезоргу комендант. — Вам будет легче.
