Неужели это все ушло безвозвратно, кануло в небытие?
— Игорь, — негромко начал он и кашлянул. — Ну вот ты знаешь все это, видишь, как вырождается на глазах целый регион… Неужели ты можешь так спокойно наблюдать это все?.. Почему не вмешаешься, не крикнешь: остановитесь! Что вы делаете, люди?!
— Пробовал, — угрюмо кивнул Игорь. — Написал все, что думаю. Отпечатал в нескольких экземплярах. В обком отправил, в Министерство водного хозяйства, в Академию наук.
— И что? Неужели не ответили?
— Ответили, — Игорь покачал головой. — Деликатно ответили, вежливо. А смысл такой: занимайтесь, дескать, дорогой товарищ, своим делом и не суйтесь в чужие.
— И ты успокоился?
— Успокоился? — Игорь повернулся лицом к солнцу, запрокинул голову и закрыл глаза. — Нет, Ванечка. Я не успокоился. Я размышлял, Ванечка. Долго-долго. Приблизительно так: а вдруг они правы? Ведь не может же быть, что все вокруг сплошь слепцы, а я — зрячий? Я иду в ногу, а целый полк — нет? Люди, которым эти проблемы поручены, — не лыком шиты. Профессора, академики. Заслуженные, народные, признанные. А я кто? Инженер-механик. И в экологии, извините, — пшик, дилетант-любитель. Так что пусть все своим чередом идет. А зремя покажет, кто из нас прав.
Вот ты — летчик. Как бы ты отреагировал, приди к тебе ка аэродром ну, скажем, конюх или свинопас и начни тебя поучать: не так к самолету подходишь, неправильно садишься, не туда летишь? Что бы ты ему ответил?
— Не знаю, что бы я ему ответил, — медленно, изо всех сил сдерживая гнев, произнес Иван. — А тебе скажу: демагогия это все и софистика. Побоялся лезть в драку, вот и успокаиваешь себя побасенками. И уж если тебя на аллегории потянуло, я тебе другую ситуацию предложу. Выходит в круиз теплоход. Всеобщее ликование, ажиотаж, восторги. А ты вдруг обнаруживаешь пробоину ниже ватерлинии. Бежишь к капитану, а он тебе: занимайтесь свои делом, пассажир. Ликуйте, восторгайтесь. А в наши дела не лезьте. Ты что — тоже рукой махнешь? Дескать, время покажет, кто прав, а кто нет? Или вот еще: воздушный бой, «мессер» заходит в хвост нашему штурмовику. Ты это видишь и орешь: «Мишка, „мессер“ сзади! „Мессер“! А он по запарке: „Отстань. Не мешай!“ И ты отстанешь? Успокоишься? Я, дескать, предупредил, а дальше меня не касается? Время рассудит?!
Иван вдруг обнаружил, что кричит, срывая голосовые связки, ощутил режущую боль в горле. Бледное расплывчатое лицо Игоря проступало сквозь красноватый туман.
