– Всё, Миша, всё. Подожди. Колюня…
Прерывисто дыша, утирая губы, она боковым зрением оглянулась на проём окна, где должен был быть её сын. Проём был пуст. Покачиваясь, она встала, ища Колюню. На подоконнике она увидела его затоптанную тапочку. Зачем?
Тревожащие крики неслись со двора, прямо под окном.
Прямо под окном лежал её радость-Колюня, как тряпичная кукла, с неестественно вывороченной вбок ногой. Он, казалось, с надеждой смотрел в материнские глаза, там, на «седьмом небе». На асфальте, как по холсту, над его макушкой растекался багровый нимб.
А в чистом, веснеющем небе, часто моргая крыльями, рвалась ввысь одинокая птица.
Из протокола допроса
ВОПРОС:
– Что вы можете рассказать по поводу случившегося?
Бобров Н.И.:
– Я не знаю. Я спал. Я был пьяный.
ВОПРОС:
– Ваш сын мог сам выпрыгнуть из окна?
Боброва Л.И.:
– Я не знаю. Я сидела спиной к окну.
ВОПРОС:
– Какие отношения у вас с гр. Татариновым М.Д.?
ОТВЕТ:
–
Он наш друг. Мы кумовья. БРАТ, ДАВАЙ ЖИТЬ ПО ПОНЯТИЯМ Вместо предисловия
В ту пору, когда мне довелось служить и учиться в городе Баку, столице советского Азербайджана, слово «БРАТ» имело величественный смысл родства людского.
«Брат» – так обращались к совершенно незнакомому прохожему, и это обращение означало и тепло отношений, и почтенную учтивость, и безграничное гостеприимство, и семейную привязанность, и ещё много иных добрых оттенков.
В приветливую Бакинскую бухту многие века тянулись караваны кораблей; поговаривают, что одна из ветвей Великого шелкового пути проходила именно тут. Девичья башня, неотрывно смотрящая на почтенную седину волн Каспия, приветливо встречала торговцев и путешественников.
«Брат, подходи, пробуй пахлаву, сладкую, словно мёд!» – зазывал торговец-азербайджанец.
«Брат, подскажи, как пройти к Крепости?» – спрашивал русский экскурсант.
«Брат, заходи, присядь, отдохни, выпей чайку ароматного», – приглашал чайханщик-татарин.
«Брат, у меня праздник, внук родился!» – Пожилой армянин скакал от счастья вокруг стола, за которым теснились соседи и гости, совершенно позабыв о своих национальностях.
Над всем этим нерукотворным интернационалом, как некое волшебство, витал сладковатый запах нефтяных скважин и осетринного шашлыка, украшенного пряной зеленью.
Такая богатая палитра слова «брат» никак не предполагала его трансформации в «братка». Дюжий детина с бритой башкой, совершенно не вызывающий родственных чувств, – полная противоположность извечному смыслу слова «БРАТ».
