— Автобусы тоже не ходят?
— Какие вам еще автобусы! — и окошечко захлопнулось.
Лампочка на фонаре то погасала, то загоралась. Скрипучая надломленная береза стонала, и казалось, что бетонные плахи под ногами тоже покачивались.
— Не удивляйтесь, если я сейчас разревусь! — сказала Елена.
Из глубины березовой рощи показалась девушка. Отворачиваясь от встречного ветра, она боком пробивалась по тропинке. В меховой серой шапке, спортивных брюках, заправленных в сапожки. Нейлоновая куртка, видимо, хотя и была непродуваема, но и не согревала.
Девушка прочитала объявление, переспросила у кассирши, верно ли, что поездов до утра не будет, и, вздохнув, вышла из-под навеса.
— Не горюйте, — сказал Шорников. — Что-нибудь придумаем. Пойдем в поселок. А завтра утречком уедем с первой электричкой.
— Но зачем идти в поселок? Идемте к нам на дачу. Я там натопила, но заночевать одна побоялась.
Шорников ожидал, что скажет Елена.
— Хорошо, — произнесла она не своим голосом.
Когда Шорникова переводили в Москву, его предупредили, что квартиру получит не сразу, придется ждать. Но ведь и другие ждут!
Комната в гостинице чем-то напоминала зал ожидания на вокзале: одни уезжали, другие прибывали, все время разные люди. С некоторыми он даже не успевал познакомиться: приходил — они уже спали, уходил — продолжали спать. А вот эта компания попала «ночников» — любителей пульки.
В табачном дыму тускло светила лампочка, лица у игроков были желтые, у генерала-грузина почти черное.
— Не обижайся, дорогой майор, мы скоро закончим! — сказал генерал.
— Играйте!
Только Шорников засыпал, генерал неожиданно сотрясал воздух своим кавказским басом. И потом начинал ругать себя:
— Не сдержался! Забыл совсем, что рядом человек отдыхает.
Уехал генерал не попрощавшись. Вечером Шорников нашел на своей койке записку:
«Дорогой майор! Желаю тебе скорее получить квартиру. Милости прошу к себе в гости — в Каракумы. Джапаридзе».
В гостинице стало тихо. И даже грустно. Приезжали люди и так же незаметно уезжали.
Подполковник Чеботарев позвонил с вокзала:
— Земляк! Я все же уезжаю.
— За папахой?
— Не только. Я мог бы и без нее прожить.
— Сейчас приеду.
Когда Шорников прибыл на вокзал, скорый поезд дальнего следования уже был подан, пассажиры и провожающие заполнили перрон. Чеботарев погрузил свои вещи и стоял с Людмилой у вагона. Заметив Шорникова, они улыбнулись, замахали руками и будто только тем и были опечалены, что он опаздывал.
— В нашем распоряжении пять минут, — сказал Чеботарев. — Давайте зайдем в купе и по традиции… Чтобы не засох на новом месте. На полк еду.
