— Ты постараешься. Принц из угольной династии или оптовая торговля каучуком…
— Селина! Страна переживает исторический момент! Перевернута страница священной книги бытия!
— Ой, ты уже репетируешь свою речь. С утра…
— Умоляю, будь осторожна. Эти дни, эти часы — роковые!
— Не понимаю, что мне может угрожать. Я же дочь самого Аванг Сулонга!
— А вернется Афсал?
— Как раз сегодня. Я его обниму и поцелую.
— После смерти мамы ты у меня одна. Я не хочу тебя потерять…
— Ты не хочешь терять ничего. Ни свою недвижимость, ни свои акции, ни рудники, ни страховую компанию, ни меня. Нельзя одной рукой срывать бананы и удерживать мартышку.
— Меня лишили почти всего, — пожал он плечами. — Этот жалкий либерал Мамуд, президент… Народ, видите ли, за него проголосовал! А он — национализацию, государственный контроль за рисом и каучуком… Ничего, все теперь вернем! Вдалеке опять послышались выстрелы.
— Теперь ты все получишь обратно, — сказала Селина.
Аванг Сулонг грозно свел брови:
— Может, хватит этой болтовни про дочь революционерку и папу капиталиста, а?! Хватит демагогии?!
— Не кричи на меня…
— Конечно, я должен молчать! Мне затыкает глотку собственная дочь! Тогда брось все, иди на панель, иди на баррикады! Так нет, не пойдешь! Будешь ездить в «Кадиллаке» за семьдесят восемь тысяч и жить в самом дорогом районе города. Ты меня стыдишься? Отрекись! Да здравствует свобода! Для всех… Кроме твоего отца!
Аванг Сулонг побледнел, руки его, шарящие по тумбочке в поисках лекарства, дрожали.
— Ради свободы для тебя сейчас на улице стреляют в людей, — тихо сказала Селина. — Но ты прав: мне давно следовало уйти. Я не могла, я жалела тебя… Здесь все — мама… Ее руки, ее дыхание. Мама привязала меня к этому месту…
Она взялась за ручку двери.
— Нет, нет! — выкрикнул Аванг Сулонг и повалился на пол у ее ног. — Нет, ты останешься! Си, дочка моя!.. Зачем все, если тебя не будет?!
— Папочка… — Она стояла над ним на коленях. — Папочка, дорогой, несчастный!
Слуга в белом кителе тихо приоткрыл дверь, пристально глянул и исчез.
В комнату протиснулась, виляя хвостом, огромная и какая-то голая собака с доброй и одновременно свирепой мордой. Лизнула лежащего хозяина. Селина отстранила рукой собачью морду.
— Что же мне делать, папочка?
Аванг Сулонг открыл глаза:
— Ничего, ничего не делай! Умоляю тебя! Время такое — ничего не делай…
У подъезда обшарпанного каменного дома стояла мать Афсала — старая Ненек. В это тревожное утро она вышла сюда, чтобы встретить мужа после ночной
