Каскад искусственных озер у восьмой бригады как раз по пути к Бабаеву бору. Пошли вместе. Кумбалов, чтобы показаться невежливым попутчику, стал думать вслух. Мыслил он масштабно.
— Ты посмотри, Охломоныч, какой жуткий отсос населения получается, — говорил он крайне озабочено. — Возьмем отделения. Белоглинке, считай, полный конец. От Неждановки одно название осталось. В Кривощекове старик Петров помрет — хоронить некому. Куда народ делся? Ну, частью Новостаровка отсосала. Теперь, прикинь, сколько пустых домов в самой Новостаровке стоит. Куда новостаровцы подевались? Скажешь, в райцентр уехали? Был я прошлый месяц в Злокиряйске. Чистый Сталинград. Ни одного многоэтажного дома целого не осталось. Все разбомблено. Ни тебе крыш, ни тебе дверей, ни тебе окон. Стоят одни коробки, дождями размываются. Где злокиряйцы? В Тещинске. А тещинцы? В столице. А оттуда кто куда — кто в Германию, кто в Канаду, кто в Израиль. Вылетают земляки, как в трубу. Жуткий, жуткий отсос идет. Лучшие мозги по свету разлетаются. Скоро у нас одни кривые да косые останутся. Ты на Новостаровку посмотри — Шнурский первым человеком стал. Тьфу!
— Правильно делают, что уезжают, — мрачно вклинился в печальный монолог Охломоныч. — Мы здесь как от страны оторванные. О нас там давно забыли. Ни тебе электричества, ни тебе газет, ни тебе автобуса, ни тебе смысла жизни. Живем как суслики. Телевизор как включать забыл.
— Хрен с ним, с телевизором.
— Я поначалу тоже так думал. Беда большая — бензина нет. Меньше леса топтать будут. До чего доходило — тещинцы вишарник вырубают и на ветерке, чтобы комары не кусали, ощипывают по ягодке. Поначалу я даже обрадовался, что городских в Бабаевом бору нет. А потом гляжу — ема-е! — что же это получается — вымираем, как мамонты…
За разговором поднялись они по косогору на вершину первой сопки, откуда открылся просторный вид на каскад из трех озер, отделенных друг от друга земляными плотинами-дорогами. Три озера, как три зеркала в камышовых в тальниковых рамах. Самым большим и красивым было первое, на берегу которого туманились развалины бригады, поросшие молодым осинником.
Спустились к прогалине в густом краснотале. Запахло озером. Мир у воды был просторнее, прозрачнее, яснее и звонче, наполнен смыслом и волнующими звуками — шелестом камыша и крыльев, всплесками и утиными разговорами. В метре от них по кромке воды прошел на тонких ножках кулик, поглощенный поисками жучков. На пришельцев он не обратил внимания, поскольку не видел в этих больших существах ни пользы, ни опасности.
