Кумбалов насадил жирных червей сразу на три крючка. Проверил — на одной ли линии кольца. Снял инерционную катушку с тормоза и, широко размахнувшись, забросил снасть. Большое свинцовое грузило, отлитое в столовой ложке, стремительно, словно снаряд ПТУРСа, полетело на середину озера, вытягивая леску. Забросил донку Кумбалов, как всегда, на всю катушку, метров на сто, в одну ему известную яму, где, по его мнению, обитали самые большие караси и карпы, а также нечто среднее — то ли карпокараси, то ли карасекарпы. Вырезав зеленую упругую камышинку, Кумбалов воткнул ее в землю и, аккуратно расщепив кончик складным ножом, натянул леску, а на нее налепил ком глины.
— А что же колокольчик? — удивился Охломоныч.
— Шуму много. На ветру обманывается. Думать мешает. Мороки много. Леску руками выбирать приходится. А с глиной — милое дело! — подсек, она и отлетела. Крути себе на здоровье. Если крупная рыба, вообще и без глины можно. Поставил катушку на тормоз и жди, пока затрещит. А колокольчик — он для ночной рыбалки.
Место было обжитое. В глинистом берегу вырезана скамья, широкая, как двуспальная кровать. Она была застлана камышом. Кумбалов, зашуршав подстилкой, сел и похлопал рукой рядом, приглашая Охломоныча присесть. Тот решил было отказаться, сославшись на неотложное дело, но, увидев, как земляк извлек из рюкзака бутылку с мутностью, подумал, что отказываться вроде бы как и невежливо.
Сервируя стол, Кумбалов продолжал прерванные рассуждения:
— Будь я президентом, запретил бы рост городов свыше десяти тысяч населения. Критическая масса! Как только перевалит за десять тысяч, так и начинаются процессы гниения и разложения. Новая язва на теле земли. Ну, давай, чтоб черти не мерещились.
Пили по очереди из пластмассовой воронки. Удобная, небьющаяся, а главное, гигиеническая вещь. Что важно — деления нанесены, никого не обидишь. Губами не надо касаться. Носик пальцем прикрыл, ко рту поднес и отпустил. Как дождь по желобу с крыши.
Душа так и вспыхнула пламенем, и этот чистый огонь спалил уныние.
— Как же ты запретишь Тещинску расти? — полюбопытствовал Охломоныч. — Обобьешь его, как бочку, обручами? Так он, как квашня, вверх полезет. Или ты городских кастрировать надумал?
Кумбалов задумчиво пошарил в накладном кармане, размером с рюкзак, и, наскребя щепотку семечек, щедро поделился с земляком:
— На-ко, закуси-ко, не то развезет.
Пощелкав закуску, он посмотрел на Охломоныча с иронией, как смотрит интеллигент на районную газету, и ответил с легким превосходством:
