Давлятов только сейчас заметил, как из всех ворот напряженно выглядывают соседи. Видя, что и сам сейсмолог в панике устремился по направлению к площади, выбежали вслед за ним из домов целыми семьями, неся на руках младенцев, поторапливая стариков и немощных старух. У многих, как охранные грамоты, были листы с предостережением. Те же, кто только сейчас возвращался домой со службы, пребывая в святом неведении, удивленные картиной массового бегства, застывали на месте с открытыми ртами, затем бросались к почтовым ящикам, рвали конверт, читали вслух и присоединялись к бегущим паникерам.
Но не все в этот вечер поддались страху. Нашлись и смельчаки, оставшиеся дома, чтобы испытать судьбу, — те, кто сумел как-то через постоянно замкнутые телефоны прорваться в градосовет и получить разъяснение. Но и оставшиеся на всякий случай вышли к десяти часам во двор, стали в безопасные места, проявив трезвую предусмотрительность, хотя в целом по всему городу такой предусмотрительности не ощущалось, сколько помнили себя шахградцы, такого по почте они никогда не получали землетрясение, какой бы силы оно ни было, всегда настигало их врасплох, и еще проходило два или три дня, прежде чем телевидение и газеты сообщали в прошедшем времени о силе пробежавшего землетрясения.
В этом случае обо всем было заранее оповещено, посему в массе своей шахградцы не знали, как вести себя. Лишь такие, как Нахангов, догадались позвонить в градосовет или дежурному в ИПЗ. Первый порыв был естественный: не раздумывать долго, не звонить, не узнавать, не прятать, не спасать, а, поддавшись общей панике, бежать туда, куда бегут все, — на площади, скверы, в парки и стадионы — открытые места, подальше от высотных домов, заводских, водонапорных и телевизионных башен…
На футбольном поле, куда прибежал Давлятов, уже собралась гудящая толпа. Предутренние толчки, которые обычно к вечеру уже забывались, сейчас были предметом споров. Говорили разное, даже фантастическое. Шахг-рад стоит на море минеральной воды, которую много лет разливают в бутылки с этикеткой «В здоровом теле — здоровый дух», и, сколько бы ее ни пили, не смогли всю выпить граждане, — эта вода и затопит нынче город. Тревожные были лица, хотя попадались и такие, кто пытался отшутиться… Часы на башне у центрального сквера вдруг забили… раз, два, три — будто что-то надавило, толпа вся сжалась, — восемь, девять, десять… Все продолжали напряженно слушать, поглядывая друг на друга, а через несколько минут, когда все поняли, что ничего не произошло, разом отпустило напряжение, заговорили, засмеялись, но не расходились, чтобы вдоволь посмеяться в душе над собственным страхом.
