И Гавейн подумал, что эта дама
Милей самой королевы Гиневры[63].
Другая дама, довольно пожилая,
Вела госпожу за левую руку.
С почтеньем все на нее глядели,
Но до чего же они непохожи!
Насколько нежна и свежа молодая,
Настолько увядшей выглядела другая.
Розоволица, румяна хозяйка,
А у спутницы свисают складками щеки.
У леди, сверкая драгоценными жемчугами,
Из шалей выглядывают грудь и шея —
Ярче снегов на холмах холодных,
А у старшей на шее лежит горжетка,
Лицо белеет, бледнее мела,
Дряхлый подбородок весь в морщинах,
Лоб закрыт вышитыми кружевами;
Не видно ни клочка открытой кожи —
Только черные брови над мутными глазами
И губы, на которые смотреть неприятно.
Но, клянусь Господом, весьма почтенной
Была та дама! Фигура коротка,
широка.
Плечи — как два угла,
С бедрами слиты бока.
Спутница ж дамы была
Свежа, стройна, высока!
40 Красавица с интересом глядела на Гавейна,
Ну, а он встал навстречу дамам,
Старшей низко, как надо, поклонился,
А красавицу, вежливо полуобняв, поцеловал
И возгласил: “Ваш верный вассал!”
Дамы взяли его за обе руки
И повели к пылающему камину.
Потом, продолжая прерванную беседу,
Приказали принести разных сластей
И вина — поддержать хорошее настроение.
Хозяин же всех призывал веселиться,
Радостно рванул с себя капюшон,
Надел на копье и назначил призом
Тому, кто всех лучше развеселит гостей.
И так сказал: “Уж и я постараюсь,
Чтоб самому заслужить свой собственный
капюшон!”
Так веселил всех гостей,
В честь славного Гавейна он,
Но тот уже устал и скорей
Откланялся, предвкушая сон.
41 Наутро, когда все на белом свете
Радостно праздновали рождение Господа,
Потом поруганье принявшего за нас,
Все в мире в честь Его веселилось.
Вот и в замке выплескивалось веселье:
Слуги ставили на столы сладости,
Старая уважаемая дама сидела
На почетном месте, хозяин с ней рядом.
А Гавейн и милая молодая леди
Сели вместе в середине стола.
Слуги тут стали обносить гостей,
Всем подавали, как принято, по рангу.
Был пир веселый, радостный пир
(Никак я не смог бы его описать,
Даже если бы утроил количество страниц!)
Прекрасная дама и сэр Гавейн
Были так веселы и довольны друг другом,
Приятной простотой плавной беседы,
Утонченной, обходительной — и быть не могло в ней
Ничего недозволенного, недолжного, неприличного.
И развлечения их были не хуже, чем забавы
королей.
Трубы, волынки и барабаны
Звучали под сводами все звучней,
Все от радости слегка были пьяны,
А эти двое — от беседы своей.
42 Все веселились и во второй день,
И третий тоже был радости полон:
