– Я знала, что есть одна беременная девушка, которая должна была родить примерно в одно время со мной. Она происходила из хорошей семьи. Отец будущего ребенка также. Увы, он погиб в автомобильной катастрофе, и она пыталась скрыть свою беременность от родителей. Я помогла ей это сделать.
– В обмен на ее ребенка? А что было бы, если бы твой собственный ребенок родился живым?
– Тогда бы я помогла ей найти для ее ребенка приемную семью, как эта барышня и хотела.
– Эта барышня, – негромко повторил Алекс. – Моя настоящая мать. Кто она такая?
– Какая разница? Ее больше нет в живых. Ее семья так и не узнала о твоем существовании. Ее родители давно покинули этот мир. Так что никакого воссоединения семьи не будет. Можешь даже не рассчитывать.
– И как она умерла?
Салли пристально посмотрела ему в глаза.
– В родах.
– Значит, я ее убил.
– Нет, мой дорогой, – возразила Салли тоном, начисто лишенным сожаления. – Боюсь, что ее убила я.
Каролин отодвинулась от окна и опустила занавеску. Алекс выскочил из дома, хлопнув дверью, и, к ее молчаливому удивлению, через пару минут из-под колес его ржавого джипа, стремительно удалявшегося от дома по подъездной дороге, уже летели во все стороны камешки. Что-то явно выбило его из равновесия – он был актер, великолепно владевший собой, и его трудно вывести из себя. Должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы он так отреагировал.
Каролин прислонилась к стене и закрыла глаза. Вдруг то, что случилось с ней сегодня утром, лишь плод ее воображения? Она ведь не видела пули. Не слышала выстрела. Вот уже целую неделю, как она мучается бессонницей – с того момента, как блудный сын вернулся в лоно семьи. Неудивительно, что ее преследуют навязчивые идеи.
Возможно, он понял, что ему нет причин ее опасаться. В ее намерения не входило отравить Салли ее последние дни. А потом… потом ей было глубоко наплевать, что произойдет с состоянием Макдауэллов. Если Уоррен готов на преступление, чтобы прибрать к рукам семейные денежки, что ж, как говорится, флаг ему в руки. Ее не волновала даже та скромная сумма, которую выделила ей Салли. Хотелось одного – как можно скорее бежать из этого дома и до конца своих дней не видеть никого из Макдауэллов.
Она привыкла считать их своей семьей. Пусть не слишком дружной, не слишком любящей, но все же семьей. События последней недели со всей ясностью показали, как глубоко она заблуждалась.
Странно, но это не породило в ней чувства ненужности и одиночества. Наоборот, неожиданно перед ней замаячила свобода, пусть даже призрачная, и хотя какая-то часть ее души была напугана этой перспективой, другая принимала ее без малейших колебаний.
