Нажат клавиш, и вторглась песня.
— Молодые рабочие братских стран шагают в ногу с пролетариатом Страны Советов!
Кадры кубинской сафры, вьетнамской стройки, крестьян Анголы с карабинами за плечами.
Рабочий класс капиталистических стран борется за свои права, чувствуя нашу поддержку!
Кадры разгона демонстрации в Лондоне. Японский марш трудящихся.
Кадры: авианосцы, морская пехота, устрашающие самолеты, ракеты.
— Империалисты готовы развязать новую войну, но на страже мира пролетариат всех стран. Мы говорим войне — нет!
— Где Нина? — пробрался к Георгию Валера.
— Где-то тут была, — прикрыв микрофон, быстро ответил Георгий и снова закричал: — Мы полны оптимизма! Мы умеем работать и учимся отдыхать!
…Ветрено и пустынно было на ночной улице, где одиноко виднелась фигурка Нины.
— Испугался… — вздохнул Валера, подходя. — Испугался, что тебя нет…
Нина вдруг коснулась пальцами его щеки:
— Хорошо, что мужики все-таки иногда слабеют. Иначе на черта мы, бабы, были бы нужны.
Как уютно было в ее маленькой комнате — с книжными полками, с проигрывателем, пластинками, обязательным портретом Хемингуэя, с кофе и крохотной лампочкой в изголовье тахты.
— Вот он не хочет давать денег на дорогу. Мера воздействия… А деньги, как лежали в шкатулке на буфете, так и лежат. Ездила влюбляться, разлюблять, ездила радоваться, плакать. Один раз ездила даже выходить замуж и один раз ездила разводиться. Вся жизнь — там. А здесь передышка, бивуак, временная работа. Пусть в горбольнице, пусть на санэпидстанции… Отец? Вечная мерзлота, о которой у нас в городе так любят говорить: «Берегите вечную мерзлоту. На ней стоит все, дома на сваях, цеха, растопится — и будет болото, все поплывет, потонет в хляби, сгинет».
Валера слушал, отводя глаза в сторону. В паузе было слышно, как негромко сообщает с экрана телевизора о последних городских новостях диктор — миловидная, уже знакомая нам жена инженера по тэ-бэ.
— Значит, в понедельник летим? — Валера вежливо покосился на дверь, с некоторой неловкостью — на клетчатую тахту и коленки Нины.
— Скажи, а к этим «твоим» обязательно надо ехать?
— А как же?!
— Они… не удивятся, что ты будешь не один?
— Почему же им удивляться? Я какой мужик?
— Какой?
— В самом соку. Значит, пора мне женой обзавестись, красавицей. «У меня жена, ох, краса-а-авица!..» — пропел он, раззадоривая себя. И неуклюже приник к Нине, попытался ее обнять. Нина осторожно высвободилась, посмотрела на Валеру и сама вдруг ткнулась ему в грудь.
