Глаза Петра зажглись гневом.
— Вы тут в тылу околачиваетесь, — сказал он хрипло, срываясь, — а я на фронте… Я три месяца под огнем, с самой Луги…
Маленькие птичьи глаза Чумакова тоже зло сузились.
— То-то сюда добег, — коротко выдохнул он.
Они стояли друг против друга: маленький старшина с встопорщенными усами и высокий солдат, полный молодой горячности. Коля Барочкин поспешно втиснулся между ними, легонько рукой отстраняя Сапожникова.
— Тихо, шло. Всё, всё. — И с виноватой улыбкой обратился к Чумакову. — Он это так, сдуру. Все, товарищ помкомвзвода, есть, приступаем.
Город спал под привычное глухое эхо далекой артиллерийской дуэли. В затемненном Смольном, в кабинете генерала, шло совещание. Было тесно, собралось множество людей: военных и штатских, разных по возрасту, по званиям, по занятиям. Генерал говорил, стоя у карты:
— Единственная железная дорога, которая связывает сейчас Ленинград со страной, Вологда — Череповец — Тихвин выходит к восточному берегу Ладожского озера. А дальше… Военный Совет фронта просит нас решить вопрос о возможности организации автомобильной ледовой дороги через Ладогу. У нас было время, хотя и небольшое, обдумать это. Прошу высказываться.
Некоторое время все молчали. Потом встал немолодой узколицый военный:
— По вашему поручению я изучил всю литературу по Ладожскому озеру. Ледостав в этом районе Ладоги никогда не бывает надежным. Даже в середине зимы — в декабре и январе — господствующие здесь северные ветры взламывают лед и разбрасывают его по всему озеру. Тридцать километров озерного льда в качестве автомобильной переправы — это вообще неслыханное предприятие. А при таком ледовом режиме… — И покачал головой. — Мы не имеем права обнадеживать Военный Совет и должны сказать, что надо искать иных путей…
— Иных путей у нас нет! — резко сказал генерал и повернул голову в угол, где скромно сидели несколько штатских. — Товарищи рыбаки, что скажете?
Скуластый старик в грубошерстном пиджаке и тяжелых сапогах поднялся робко — не привык говорить в присутствии стольких людей, да еще ученых и начальства.
— Да что сказать? Действительно, капризная она, губа-то… Иной раз всю зиму по берегам лед, а посередке вода течет. А то все крепко скует, а как сиверко дунет, как пушки стреляют, — лед, значит, ломает
ся. Бывает, когда с обозом идем, заночуем, ждем, ждем, значит, когда сызнова замерзнет… Иной раз вдоль полыньи идешь — где вода кончается, там и переберешься.
