— Как-то на молебне в честь тезоименитства императора фотограф щелкнул его со всем начальством. Так он, знаете, повесил бедолагу как шпиона, а негативы сжег. Ненавидел сниматься.
— В ориентировке есть примета: сабельный шрам на груди, — сказал Камчатов. — Откуда он у него?
— Говорят, в корпусе Овчинников дрался на дуэли из-за женщины. Вот и остался след.
— Не густо, — закончил, вздохнув, Камчатов.
В канцелярии сидели рядом начальник тюрьмы Важин и стройный, с тонким полевым лицом блондин в форме командира Красной Армии.
— С жильем устроились? — заботливо спросил Важин.
— Поживу пока в гостинице, — сказал блондин.
В дверях показался Камчатов.
— Разговор есть. — Камчатов настороженно посмотрел иа блондина.
— Знакомьтесь, — представил его Важин. — Новый командир взвода охраны Дроздов. Из Читы. Прямиком из госпиталя. А эго начальник Воскресенской ЧК Камчатов.
Дроздов сдержанно поклонился, показав ровный пробор.
— Рад знакомству, — Камчатов крепко пожал руку Дроздову. — Слыхал о вас. Геройски воевали. Сидите, от вас секретов нет. — Камчатов повернулся к Важину: — Кузнецов на родину Ямщикова ездил. Оказывается, не так там все просто. Может, п прав Маслаков.
— Все равно — жаль Володьку… — вздохнул Важин.
— Теперь — не вернешь, — жестко произнес Камчатов. — Я не за тем пришел. Куницына помнишь, что сам к нам явился?.. Поручик, молодой такой, щека дергается.
— Вспомнил! — оживился Важин. — Ну и что?
— Никакой он не Куницын. Жандармский ротмистр Плюснин, вот он кто. Каратель. Палач.
— Чего же он в ЧК сам сунулся?
— Вот это и надо выяснить, прежде чем его трибунал к стенке прислонит. Я это к тому вам обоим рассказываю, чтобы стерегли, как зеницу ока.
Дроздов сосредоточенно кивнул.
— Гляну, с кем сидит… — Важин склонился над схемой «рассадки». — Куницын, Куницын… Нашел: с штабс-капитаном Синельниковым.
— Дай дело Синельникова, — попросил Камчатов и, просмотрев папку, пожал плечами: — Ничего особого.
— Может, этого карателя в одиночку перевести? — спросил Важин. — Пост у камеры выставить?
— Не суетись, — сказал Камчатов. — Пусть пока думает, что мы его Куницыным считаем. Так спокойнее… Возможно, еще один прячется у вас под чужим именем. Капитан Овчинников из белецкой контрразведки. Взяли, сволочи, манеру: от розыска в тюрьме скрываться… Примета — длинный сабельный шрам на груди. Пусть надзиратели людей в бане посмотрят. Аккуратно. Это похуже Плюснина зверь. — Камчатов повернулся к Дроздову: — Осваивайтесь, товарищ. Понадобится помощь — заходите без стеснения. Ну, всего!
