Появились четыре ярких, сверкающих круга. Два — впереди, два — сзади. Всё в вертикальном положении. Машины двигались гораздо медленнее, чем мне показалось вначале. Огни постепенно увеличивались в размерах и совсем ослепили меня. Мои глазные яблоки словно взорвались, свет брызнул во всё стороны.
Это были огромные, мощные тягачи. Два тягача. Земля задрожала. Заросли травы заволновались и полегли, как от сильного порыва ветра.
На платформах тягачей лежало что-то, формами похожее на подъемные краны. «Краны» нависали над крышами водительских кабин, словно указывая направление движения. Я ещё сильнее вытянул шею и уставился на то, что лежало на платформе. Ого, да это же ракеты! С острыми, как хорошо заточенные карандаши, боеголовками. К тонким «шеям» ракет, примерно в метре от боеголовок, крепилось по четыре треугольных крыла. В свете фар заднего тягача они отливали жестким серым блеском. То, что поначалу я принял за краны, оказалось пусковыми установками! На хвостовые части ракет с ускорителями наброшены брезентовые полотнища, но крылья первой и второй ступени открыты для обзора. Длина ракет метров шесть-семь, они лежат на платформах под углом в тридцать градусов. Казалось, вот сейчас полыхнет сине-белое пламя, и ракеты стремительно взмоют в ночное небо. Мы взирали на это зрелище с открытыми ртами, сидя на корточках в высокой густой траве.
На платформе второго тягача также размещались две ракеты аналогичного образца. Я подумал, что это, без сомнения, советские ракеты «Гоа» класса «земля-воздух». Мне доводилось видеть их на фотографиях и в кино, но в натуральном виде я лицезрел их впервые. Ракеты достаточно устаревшего образца, но их идеальной формы острые боеголовки, покрытые ночной влагой мощные корпуса были невероятно красивы; они были настолько прекрасны, что увидев их в такое время и в таком месте, в самом деле можно было вообразить, что они долетят до самой луны. Я молча кричал: лети, лети, лети! Я перевозбудился. В результате мои вши вновь активизировались в паху. Зуд стал просто нестерпимым. Восхищённо глядя на шедшие тягачи с четырьмя ракетами на платформах, я правой рукой почёсывал промежность. Чем больше я чесался, тем сильнее зудело. Потом вновь обрушилась тьма.
Очнувшись после столь сильного потрясения, я услышал журчание воды. Это Дзуон, продолжая сидеть на корточках, приспустила трусы и справляла малую нужду. Разлетавшиеся брызги орошали тьму. Синяк на щеке скрывала ночная мгла, а вот круглая, как полная луна, задница, казалось, сверкала в густых зарослях травы. Я живо представил себе, как лобок Дзуон и обитающие там вши соприкасаются с кончиками травы. Прежде Дзуон с её синяком была мне омерзительна, особенно в сравнении с Ха, но теперь я решил, что и Дзуон сойдет.
