На этом рассказ о воде заканчивается. У меня нет ни раскаяния, ни объяснений
Что произошло потом? Перед возвращением в Токио я попробовал пройтись по красному горбатому мосту. Бросив через перила взгляд на реку, я увидел, что внизу знай себе течёт не имеющая ни цвета, ни запаха холодная вода, представляющая собой сочетание двух атомов водорода и одного атома кислорода. Саэко и её бабушки не было: они сменили место жительства. Не было также Пепе и Пипи. Дом был весь оплетён текомой, как чёрной колючей проволокой. Вот и всё. Я до сих пор обращаю внимание на лужи и лужицы, где бы они ни попадали мне на глаза.
Ни до, ни после этих событий вода не вызывала у меня желания задуматься или извлечь какой-то урок.
Вокруг не было ни единого огонька. Не было, сколько мы ни продвигались вперёд, всё дальше и дальше. Казалось, что мы перемещаемся во чреве кита. Темень была просто жуткая, только теплый липкий ветерок обдувал наши лица. Пахло чем-то сладким и одновременно свежей рыбой. Над деревьями то появлялись, то исчезали какие-то светящиеся точки, однако то были не звезды. Казалось, источником этого неустойчивого свечения был скользкий жир, скопившийся во чреве кита. Наша восьмёрка двигалась вперед во мраке, не изменяя направления. Первое время мы помалкивали и лишь вдыхали и выдыхали тьму.
Всё двигались с одинаковой скоростью. Медленно-медленно. Не приближаясь и не отдаляясь друг от друга. Стояла такая темень, что нельзя было даже представить, что где-то впереди может быть свет. У меня было чувство, что всё мы превратились в неких безглазых паразитов, обитающих в желудке кита. Восемь лишённых зрения паразитов копошились на чёрных стенках желудка. И медленно ползли в одном направлении, полагаясь лишь на свой нюх.
Мы перемещались на четырёх «сикло». Это некий вьетнамский вариант велорикш; делают их следующим образом: с велосипеда снимают переднее колёсо и вместо него крепят двухколесную коляску; водитель-рикша жмет на педали — и коляска едет вперед. Нас было шесть мужчин и две женщины. Четверо пассажиров: двое мужчин, включая меня, и две женщины. Вторая четвёрка — водители-рикши.
Мы двигались вперёд единой колонной. Восемь человек, половину из которых составляли пассажиры, а вторую — крутившие педали рикши, тихо-тихо двигались во тьме по одной и той же дороге. Будто бы волей некоего фокусника меня вознесли вверх, в чёрную пустоту небес. Я сидел, выпрямив спину и чинно сложив на коленях руки, весь ужасно напряженный. В такое состояние приводит человека перемещение колонной. К тому же глубокой ночью. Мне казалось, что сидеть в расхлябанной позе, скажем, положив ногу на ногу, просто непозволительно. Женщина постарше ехала в голове колонны, за ней — молоденькая с длинными волосами, третьим был мужчина с заячьей губой по имени Ньем, а замыкал колонну я. Спиной я чувствовал тяжёлое, хриплое дыхание рикши.
