— Дай мне другого коня, — обратился очкарик к эскадронному.
— На тебя не напасешься! — недовольно пробурчал тот. — А твой-то что?
— Спит.
— Будил?
— Будил.
— Ну и что?
— Спит.
— Ну, нехай поспит, бедолага… Его тоже понять надо.
— Да пьяный он, — сказала Дуська. — Мордой в бутыль со спиртом ткнул и мокрого сена нажрался.
— Они это дело любят, — смеялись бойцы.
— А кто не любит? — соглашались другие.
— А мне-то что теперь делать? — спросил очкарик.
— Поди в обоз, — сказал эскадронный, — есть гам один. Бесхозный..
…На улицах слышался глухой конский топот, голоса, громыхание артиллерийских упряжек. Эскадроны в ожидании строились на улицах и на площади, у храма.
Боец с льняными волосами сунул очкарику ополовиненную банку консервов.
— Поешь.
— Где взял? — спросил тот.
— Где взял, там уже нету. Ешь!
Бойцы оправляли седловку, разбирали поводья, садились.
К эскадронному подлетел посыльный. Что-то зашептал с седла и умчался дальше.
— Становись, — подал команду эскадронный.
Бойцы съезжались в ряды.
Светя в тумане фарами, шла машина в плотном окружении всадников резервного эскадрона. В ней ехали члены РВС. Буденный и Ворошилов ехали верхом.
Вслед за ними шли сигналисты и казак с кумачовым значком командарма на пике.
— Какого полка? — спросил Буденный. — Чего топчетесь на месте?.. А, это Тимошенко, — узнал он начдива.
— Третья бригада задерживается, — ответил тот.
— Так подтолкни их, — весело сказал командарм. — Погода благоприятствует.
Начдив молча поднял руку к папахе, блеснул темными глазами.
— Ничего, — сказал Егоров. — Двадцать минут, армия в строю.
Ворошилов посмотрел на часы. Было без четверти пять.
Растянувшись по улице, шли бригады.
— Ну, что там видно? — крикнул Буденный и поднял голову вверх.
Начальник штаба сидел на колокольне и смотрел в бинокль.
— Ничего не видно, — ответил он. — Туман. Что-то движется, а что — неясно.
— Понятно… — кивнул Буденный и вернулся к машине.
На берегу столпились ожидающие эскадроны. Внезапно откуда-то раздались кри-ки «Ура!».
Алеша Зорин, молоденький «гусар», стоявший впереди своего пехотного взвода, увидел, как со стороны города, окружив автомобиль, на коротком галопе скакала группа всадников.
— Буденному — ура!
— Ворошилову — ура! — волной катился крик бойцов.
Буденный был в тонко перехваченной серебряным поясом черной черкеске с блестящими газырями, между которыми полыхал на груди алый бешмет. Ворошилов — во френче и защитной фуражке.
Комфронта Егоров поднялся в машине и, приветствуя армию, взял под козырек. Сталин и Щаденко встали за его спиной.
