Штрафбат. Закарпатский гамбит | страница 42



Он замолчал, прошелся откровенно злобным взглядом по лицам задержанных и уже неожиданно резким фальцетом добавил:

– Расстрелять вас мало! На плацу. Прилюдно. Но ничего, другим в науку будет.

Вскинул глаза на стоявший у двери конвой из двух автоматчиков и негромко приказал:

– Увести! Держать в отдельной камере!

* * *

Теперь они ждали приговора военного трибунала. И никто из них даже не сомневался в том, что это будет показательно-воспитательный приговор с полным сроком для «прочистки мозгов».

* * *

Судя по всему, было уже за полночь, когда наконец-то угомонились в соседней камере снятые с поездов мешочники и мелкое ворьё, заполонившее Ужгород. Мысленно перекрестившись и попросив Божью Матерь помолиться за него в трудную минуту, Андрей по-кошачьи бесшумно спрыгнул с нар, тронул за плечо сладко похрапывающего Минина.

– Подъем, Иван! Вставай!

– Да, щас, конечно, – по-детски продирая слипающиеся глаза, забормотал Минин, силком отрывая от нар всклокоченную голову и с трудом удерживаясь в вертикальном положении. Наконец-то его глаза обрели осмысленное выражение, и он невольно поморщился, оглаживая широченной, как лопата-стахановка, ладонью все еще зудящую рану. – Что, уже?

– Уже, Ваня, уже, – хмыкнул Андрей, расталкивая Жильцова с Торопчиным, которые умудрялись спать на посту даже с открытыми глазами, дабы не засек проверяющий.

Когда и эти двое заставили себя подняться с нар, вся группа уже была на ногах и выжидающе смотрела на своего командира. У каждого из них было по побегу, а то и по два с зоны, оттого, видимо, предстоящий рывок из этой тюрьмы-развалюхи им казался забавной детской шалостью.

– Эх, пивка бы щас холодненького, – с задушевными нотками в голосе и сладко потягиваясь, произнес Пикадор. – А еще бы лучшее – остограммиться стаканом самогона. Хороший у этих куркулей самогон, аж слезу пробивает.

– Ага, – поддержал Юрасова Антон Жильцов. – Пивка бы кружечку, с пенкой на два пальца, да подлакировать самогоночкой. Полжизни бы, кажись, отдал.

– Погодь маленько, – пробурчал Рафик Халмуратов, более известный среди гоп-стопников довоенной Казани как Рафик Шайтан, – будет тебе дудка, будет и свисток.

– Не накаркай! – прицыкнул на него Крест, истово верящий во все народные приметы и правильно понявший бурчливое ворчание Халмуратова. – Не каркай – дороги не будет.

– Всё, тишина! – успокоил неопохмеленную братву Бокша. – Начинаю звать конвой, ну а далее всё по плану.

И он шагнул к двери, едва державшейся на проржавевших петлях. Стукнул кулаком раз, другой – прислушался, надеясь услышать шаги автоматчика из конвойной роты, на которого была возложена роль коридорного.