Тишина. И только из камеры напротив послышался насмешливый басок:
– Барабань, барабань, служивый, прямо-таки щас они тебя и выпустят.
– Ага, – поддержал его кто-то. – Выпустят. По стенке расстрельной и обратно.
– Видать, порядки здесь такие, – пробурчал Торопчин. – Люди знают, что говорят.
Однако Бокша даже не обратил на это ворчание внимания, уже со злостью забарабанив в дверь. Ему помог Крест, и когда, казалось, она уже должна была сорваться с петель, в дальнем конце коридора послышались гулкие, тяжелые шаги, затем трехэтажный мат озлобленного человека, которого ни за что ни про что вырвали из сладкого сна, и наконец:
– Чего молотишь, гнида?! Или пулю в брюхо захотел?
– Открой, с-с-сучара рваная! – взвился Андрей. – У нас человек помирает! Сердце схватило. Едва дышит.
– Щас… открою… – заржал за дверью коридорный. – Подохнет, так мне же спасибо скажут. На одного гада меньше будет.
Он уже был наслышан о решении следака передать всех семерых штрафников в руки военного трибунала и теперь измывался над ними как только мог.
– Открой, сука паскудная! – продолжал ломиться в дверь Бокша. – Козел недоделанный! Или хочешь, чтобы мы тебя раком поставили да опустили, как петушка засранного?
На какую-то секунду-другую Андрей перестал барабанить в дверь, и было слышно, с каким надрывным хрипом дышит коридорный.
– Что-о-о?! – неожиданно завопил он. – Опустить меня? Как петушка засранного?..
И уже завопил на весь коридор:
– Стаднюк, Павлов, Нефедов! Ко мне!
По бетонному полу тюремного коридора раздался цокающий топот кирзовых сапог с железными набойками, а коридорный уже гремел связкой ключей, матерясь в бога и мать и приговаривая:
– Щас я тебя, тварь уголовная, опущу… Сам опушу! И будешь ты у меня кукарекать по зонам, если, конечно, пулю в лоб не схлопочешь. Сам… сам буду с тебя штаны сдирать.
– Вот же крыса паскудная! – уже из последних сил сдерживал себя Крест, но лишний голос сейчас был ни к чему, и Бокша приказал ему молчать:
– Ша, Ваня, ша! Щас будем работать.
И повернулся лицом к ощетинившейся братве, которая даже слушать не могла подобное.
– Приготовиться! Но раньше моей команды ни звука, ни пука.
– Спокойно, командир. Всё будет тип-топ.
Прислушался.
Павлов, Стаднюк и Нефедов уже стояли у самой двери и горячечным шепотом пытались что-то доказать коридорному, который, судя по всему, был старшим по званию, однако он продолжал бряцать ключами, чтобы вломиться в камеру.
Наконец нашел-таки нужный ключ и сунул его в замочную скважину.
