Петровна вычитала, что радиус хождений котов составляет примерно двенадцать километров. И теперь, вместо того чтобы содержать дом и территорию в порядке, прислуга с самого утра до самого возвращения Петровны с трудов праведных прочёсывала обозначенную хозяйкой нехилую площадь. Муж Петровны перешёл на сухой паёк. Петровна уже была готова поднять в ружьё милицию, включая отряды специального назначения. И привлечь к розыскам пропавшего кота, сука, Фёдора криминальные структуры. И уже почти созрела позвонить по нужным телефонам. Но тут случилось страшное.
Обходя ставший уже привычным маршрут, Надя и Вася – именно так звали супругов, трудящихся в особняке Петровны – нашли на улице Долгой труп белого кота. Фёдора. Кота, сука, Фёдора. Совершенно дохлый, окоченевший труп. Твёрдый, как таранька десятилетней выдержки.
Надя, не очень умная и даже, признаться откровенно, не слишком добрая, но очень трусливая женщина, от ужаса перед тем, что сотворит Петровна с нашедшими её божество – белого кота, сука, Фёдора, – падает перед окоченевшим трупиком на колени. Прямо в мартовскую весеннюю грязь. Надя не знает о том, что на старом-добром злом Востоке гонцу, принесшему плохую весть, отрезали уши. Не знает, но что-то такое чувствует.
– Ну, это… – говорит её муж Вася. Но даже попытки поднять свою Надюху с колен не делает. Потому что тоже коченеет от ужаса. – Надо это… Надо это чего-то! – говорит Вася, сглатывая, как похмельный без копейки денег, увидавший стакан холодного пива за стойкой бара. – Чего-то это. Надо. – И совсем сникает.
Минут пять Надя, стоя на коленях, оплакивает. Нет-нет, не кота, сука, Фёдора. К котам Надя равнодушна. Она выросла в деревне. Она совершенно равнодушна к котам. Этого равнодушия город из неё не выветрил. Кот нужен, когда мыши в амбаре портят зерно. Она не понимает, почему Петровна преклоняется перед этой бессмысленной наглой белой тварью, сука, Фёдором. Не понимает, но даже втихаря, украдкой, не пинает его. Возможно, хмуро смотрит в его сторону. Изредка позволяя сказать в него: «Кыш!» Но шёпотом. На Надино шёпотом сказанное «кыш!» белая тварь, сука, Фёдор никак не реагирует. Он считает, что Надька недостойна даже презрения. Она – ничто. Половая тряпка, протирающая те самые, богом Петровной Белому богу, сука, Фёдору, данные тёплые полы. Считает… Считал!
Надя рыдает. Её горло сдавливает страх. Когда плебейское горло сдавливает страх, плебей ищет выход.
– Охраняй! – резко выкрикивает она своему мужу Васе. Уже ничего от ужаса не соображающему.
