— Ты просто сумасшедший!
Катуар смеется, склоняясь так, что волосы касаются дубового паркета. Руку с окурком она отбросила влево, как полупловец перед стартом.
— Почему сумасшедший? Я был уверен, что эта люстра грохнется на меня и раздавит. У меня головные боли начались из-за этого. К черту такой ампир!
— Тебе надо сделать абажур — легкий, невесомый. Безопасный.
— Да? Вряд ли Брюловича заинтересует такой дешевый проект. Скотина. Убийца.
— Перестань. Куда бросить окурок?
— В окно.
— Что это за плебейские замашки у тебя? С такой-то благородной мебелью.
Она подходит к моему бюро, где лежит наглухо заколоченный ноутбук (марки не дождетесь, размыть изображение!) и возвышается черная мраморная ваза с песком.
— А вот и чудесная пепельница! — Катуар собирается проткнуть сигаретой азовский песок.
— Нет! — Я вскакиваю, путаюсь в мантии. — Нет! Нельзя!
— Почему? Это же песок. Просто песок.
— Нет. Это не просто песок. Это нечто иное.
— Я же вижу — песок, — Катуар запускает руку, ворошит с наслаждением, смеется, вынимает ладонь и считает песчинки на пальцах. — Да, песок. Из него можно построить песочный замок. Если намочить.
ФЛЕШБЭК. ТРИ ГОДА НАЗАД.
На новой даче Требьенова, близ станции «Турист», лежа на смятых флоксах, с копченым шампуром в сердце, я смотрю в небо и улыбаюсь самолетику, который притворяется сверкающим НЛО. Он скачет зигзагами. Знал бы летчик, сколько я выпил, — поискал бы другой маршрут. Я слышу сквозь кусты сирени пыльный голос Требьенова, он проповедует смиренным гостям:
— Мне кажется, этот роман заслуживает постановки. Я уже устал от упреков, что, экранизируя роман «Упс!», я тем самым пытаюсь приблизиться к власти. Зачем мне эта близость? Я достаточно успешный режиссер, и от власти мне ничего не нужно. Кроме того, где доказательства того, что роман написал именно он. Сам он ничего такого не говорил. Я же вижу просто талантливую и очень актуальную вещь. «Актуальность» — мое кредо, уж извините. Да, я встречался с ним несколько раз, он невероятно обаятельный и образованный человек. Нет-нет, я это не к тому, что роман написал он. Хотя мы говорили об экранизации, но он проявил лишь сдержанный и вполне отстраненный интерес. Как зачем встречались? Меня позвали, и я пришел. Было бы странно отказываться от таких встреч, тем более, когда перед тобой не просто крупный госчиновник, а практически единомышленник. Мы одинаково смотрим на многие вещи, у нас схожая эстетика, общие ориентиры… — Требьенов сминает пергамент своего монолога, вдруг хихикает. — Только дачи в разных местах. Пока. Хотя тут у меня горнолыжные трассы кругом, а это сейчас актуально! — И снова строго. — А роман, повторюсь, очень талантливый…
