— Да или нет? — крикнул он.
— Как тата скажет, — наконец пролепетала она.
— Тогда жди сватов, Фросико!
И Константин Гангур исчез так же внезапно, как появился.
Фросика уже танцевала с другим парнем и так обворожительно улыбалась ему, что тот наверняка понял ее превратно.
Весело размахивая кувшином, Константин Гангур шел по улице села. За ним шагали сваты, крест-накрест перевязанные полотенцами. Первый сват, который был навеселе, убежденно говорил второму:
— Да за такого сироту, как наш Костаке, любая девка пойдет, только пальцем помани!
— Любая мне не нужна! — засмеялся Константин Гангур.
— Тома Виеру — человек тяжелый, — осторожно сказал второй сват. — Получить от него родительское согласие — это, я вам скажу…
Первый сват кивнул на кувшин в руке жениха.
— Пару стаканов — вот тебе и согласие!
— Э-э, — возразил второй, — Тома Виеру в вине толк знает…
— Ну и что? — удивился Константин Гангур. — Я ж к нему не в виноделы набиваюсь!
— Сразу видно, Костаке, что нездешний ты, наших обычаев не знаешь, — сказал второй сват. — Если вино жениха придется не по вкусу отцу невесты — пиши пропало.
— Не отдаст по-хорошему, умыкнуть можно, — вставил первый сват.
— Ну, думаю, до этого не дойдет, — весело сказал Константин Гангур. — Мы сейчас по-новому живем, значит, и обычаи будут новые! А это, — поднял он плошку, — так, дань уважения далекой старине. По не больше.
— Оно-то, конечно, — задумчиво сказал второй сват, — однако ты, Костаке, будешь четвертым, который несет эту дань Томе Виеру…
— Не отдаст по-хорошему — умыкнем, — повторил первый свят.
— Национализируем, — улыбнулся Константин Гангур.
Константин Гангур сидел между сватами и, улыбаясь, ждал решающего родительского слова.
Тома Виеру неторопливо налил в стакан вина, отставил плошку, взял стакан, повертел его, рассматривая на свет содержимое, понюхал, недоуменно шевельнул бровью, отхлебнул немного, подержал во рту, проглотил, поморщился и с немым удивлением уставился на жениха.
Сваты понимающе переглянулись, опустили головы.
— Что это? — тихо спросил Тома Виеру.
Константин Гангур ответил с напускной бодростью:
— Это вино, дядя Тома, я самолично сделал из лучшего винограда.
Отставил стакан Тома Виеру, сказал как бы с сожалением:
— Парень ты грамотный, сам рассуди: кто возьмет в зятья человека, который умудрился лучший виноград превратить в такую бурду?
Поднялся Константин Гангур и, оттолкнув сватов, вышел из комнаты.
Собрались уходить и неудачливые сваты. Первый взял плошку, заткнул ее кукурузной кочерыжкой.
