— А Яцко скажи, пусть дурака не валяет! Во втором складе есть загашник, вот им и покроем разницу!
— Мерси, Константин Григорьевич! — повеселел тот и побежал к машине.
Гангур подержал в ладони карпа, как бы взвешивая, и бросил его в воду. Но тот всплыл брюхом кверху. Вид дохлой рыбешки расстроил его. Он вынул из-под коряги блокнот, который спрятал при виде гостя, и снова открыл его на первой странице. Удочку он больше не забрасывал…
Петр шел по цеху утилизации отходов виноделия, беседуя с Юрием:
— Мне срочно нужны данные: сколько голов мы можем содержать на отходы от виноделия?
— У папаши в кабинете, то есть, извини, в твоем кабинете, в красной папке есть несколько вариантов этой справки, на все случаи жизни: и с повышенными обязательствами, и с заниженными, словом, выбираем на вкус. Я думал, ты в курсе…
— Той папки уже нет. Сгорела, — Петр улыбнулся, — как спичка. Так что, Юра, впредь мы будем работать без вариантов. Соображаешь?
— Не совсем.
— По-настоящему мы будем работать.
— Разве до сих пор мы работали понарошку?
— Когда отец просил тебя: Юра, дорогой, скорректируй показатели на два процента, а то в следующем квартале, сам понимаешь… ты что отвечал: заметано, батя! Или: как там у нас со встречным планом, Юра? Откликнуться надо, но так, чтобы голос не сорвать… А ты: заметано, батя! Считаешь, что это и есть настоящая работа?
— Понимаю, куда ты клонишь, товарищ директор, сам об этом люблю в газетах читать. Но, к сожалению, жизнь диктует другую тактику: если слишком дернули сверху, надо передернуть снизу, чтоб восстановить равновесие. Да что тебе объяснять, будто сам не знаешь. Не думаю, что в Слободзейском совхозе было по-другому…
— Ты прав, не было. А здесь я хочу, чтоб было по-другому.
— А там почему ты не хотел? — улыбнулся Юрий.
— Хотел, да не мог. А здесь докажу… Докажу, что не только в геометрии, но и в жизни кратчайшим расстоянием между двумя точками является прямая, а не лабиринт, — твердо сказал Петр.
Как-то жалостливо взглянул Юрий на нового директора:
— Ох, закрутится эта прямая вокруг твоей шеи, затянется тугим узлом, мертвой петелькой…
— Папа! Вот ты где!
К Константину Григорьевичу подбежала Аника, чмокнула в щеку:
— Скорей! Тебя на митинг зовут, речь будешь держать перед новобранцами! Пока! Мне еще надо цветов нарвать!
И девушка стремительно удалилась.
Константин Григорьевич взглянул на чистую страницу и захлопнул блокнот.
Духовой оркестр играл марш. Играл не очень чисто, но оглушительно. По центральной улице поселка шагали новобранцы. С флажками в руках их сопровождали солдаты и офицеры.
