И так я утверждаю, что истинное свойство существа свободного есть власть пребывать самоизвольно в законе, ему предписанном, и сохранять силу свою и независимость, сопротивляясь по доброй воле тем препятствиям, которые стремятся отводить его от точного исполнения сего Закона. А сие сопротивление уже влечет за собою случай к падению; ибо довольно к сему только не захотеть сопротивляться. Когда ж то так, рассудим же, можно ли нам, покрытым толикою темнотою, льститься достигать всегда с одинакою удобностию до нашей цели? Не должно ли нам паче восчувствовать, что малейшее нерадение затрудняет более и более наше стремление к цели, сгущая непроницаемость покрова, лежащего на нас. И ежели потом обратим внимание на человека вообще, увидим, что когда человек может ежеминутно унижать и обессиливать свободу свою; то весь человеческий род ныне менее свободен, нежели был в первые времена, кольми паче прежде его рождения.
И так не из нынешнего состояния человека, ниже из его вседневных дел должно почерпать доводы к утверждению истиной его свободы; ибо реже всего видим ныне деяния чистые и независящие от посторонних причин; однако ж заключать из сего, что свобода никогда не была в числе наших преимуществ, есть нечто более, нежели безумство. Оковы раба доказывают правда, что теперь не может он действовать во всем пространстве природных его сил; но не доказывают, чтоб не мог некогда; напротив, они свидетельствуют, что мог бы он и ныне владеть своими силами, если бы не учинился достойным быть в рабстве; ибо если бы совсем невозможное было дело возвратить некогда употребление сил своих, то цепи не были бы вменяемы ему ни в наказание, ни в стыд.
Равномерно неблагоразумно было бы из того, что человек ныне столь трудно, столь мало и редко бывает свободен, заключить, что действия его суть ни добры, ни злы, и что не обязан он исполнять ту меру добра, которая предписана ему и в сем рабском его состоянии; ибо лишение свободы состоит в том, что не лишение свободы состоит в том, что не может он собственными силами вступить в совершенное обладание преимуществ, которые во благе, ему предназначенном, заключаются; а не в том, чтоб мог склоняться ко злу, не учиняясь более виновным. Мы после увидим, что вещественное тело дано ему для непрестанного сношения и сравнения лжи с истиною, и что как ни грубеет он ежедневно в нечувствительности и нерадении о себе, сущность его никогда не изменится. И так когда один раз удалился он от света, которого должен был придержаться, то все последующие свои заблуждения учинил неизвинительными и не имеет никакого права роптать о своем страдании.
