заплачу.
— Снесу-ка я ее к тетке Эльзбете. Эта — выходит. Добрая тетка. И
платить ей ни к чему. Вспашу огород, и ладно. Ну, красотка, садись ко
мне на спину. Только держись за плечи, а не за шею. Тут близко. Трех
миль не будет.
— Тогда и я тронусь в Бюргерштадт, — сказал мастер Жан, — Далеко ли
до него, Хельмут?
— Часа два ходу. Да только зря промокнете, мастер! Ворота уже на
запоре. Не впустят!
— Нынче — впустят. Фортуна повернулась ко мне лицом, а эту
своенравную богиню упускать не стоит. Ну, Хельмут, встретимся здесь
же, через пару дней.
А ты, Жаннета, изволь лежать, раньше времени не прыгай,
выздоравливай. Бонсуар, месье!
Надев подсохший плащ и кинув хозяину золотой, — За все! — мастер
Жан вышел на улицу вслед за Хельмутом, под холодный ветер и мокрый
снег.
***
К воротам Бюргерштадта мастер подошел в полной темноте. Только
высоко, в окне сторожевой башни, горел огонек.
Мастер Жан долго кричал, и стучал ногами в ворота, наконец окно
приоткрылось и из него высунулся длинный ствол мушкета.
— Убирайся, бродяга! Пристрелю!
— Я один и безоружен. Впустите человека погреться. Я продрог до
костей. Вот золотой — я заплачу! — Мастер Жан вынул из кошелька свою
последнюю монетку и повертел в пальцах. Монетка заблестела в свете
выбежавшей из-за туч полной луны.
20
— Убирайся, пока цел! — закричал часовой, но угрозы в голосе
поубавилось, и Жан, конечно, заметил это.
— Чего вам бояться? Я — бродячий куафер, один одинешенек и, честно, я
заплачу. Экая погода анафемская! Ну, где я сейчас найду ночлег?
— И право, давай пустим его, — послышался в башне второй голос, —
Что он нам сделает? Видишь, человек замерз совсем.
— А вдруг он разбойник?
— Да глянь ты на него. Нешто разбойники такие?
Мушкет в окошке исчез, появилась бородатая рожа. — Сколько
заплатишь?
— Золотой.
— А спать у нас негде.
— Да мне бы только у огня согреться...
— Ладно. Я открою, но гляди, если что — пристрелю, как собаку.
Долго скрипели замки и запоры, наконец в башне открылась узенькая
железная дверь. Поднявшись в сторожевой зал башни, мастер поспешил к
камину обогреться. Его суконный плащ давно промок.
Караул в башне держали двое: бородатый Шульце и русоголовый
молодой Бойзен. Шулце смотрел на мастера с явным неодобрением.
Золотой он долго разглядывал, даже попробовал на зуб, не фальшивый ли,
