я только подмастерье. И останусь подмастерьем до самой смерти. Не
стану мастером.
— У вас нет денег?
— Не только это. В Бюргерштадте мастером может стать только сын
мастера. А я безродный. Куда мне...
— И из-за этого вы хотели утопиться?
— Да нет, дело хуже...
— Вы влюбились?
— Да.
— И она вас не любит? Экие пустяки!
— Кабы так... Любит! Да понимаете, мастер, — Хельмут оглянулся и
перешел на шепот, — Кетхен — дочь самого Бургомистра!
— Ну и что? Хотя бы и герцога!
— Ах, мастер Жан! Вы не знаете наш Бюргерштадт. Это такой город!
Такой жирный город! Тут ложатся спать с заходом солнца, и спускают с
цепи злющих волкодавов. Тут стены до неба, и Капитан Городской
Стражи лично трижды в ночь проверяет Замки и Запоры. Каждый
купеческий дом — как тюрьма, крохотные окошки за железной
решеткой... К нам сто лет не пускали ни фокусника, ни цыгана, ни
артиста, ни бродячего музыканта. А купец первой гильдии никогда не
подаст руки купцу второй гильдии, только палец!
И чтобы дочь бургомистра - и голытьба, кузнечный подмастерье...
Никогда! Ее и за мастера-то не отдадут...
— Как же вы сговорились?
— Сначала в церкви. А потом я по чердакам добирался до ее окошка, и мы
разговаривали через решетку.
17
— И не целовались ни разу?
— Не привелось... А вчера старуха соседка заметила меня на крыше и
подняла крик. Вот ведьма! Едва ушел. Больше не бывать мне в
Бюргерштадте. Схватят и в тюрьму. Не увидеть мне больше милой
Кетхен! Ах, мастер, неужели ничего нельзя сделать?
Мастер Жан задумался. — Да, хорош городок... Впрочем, можно
вскружить голову и целому городу, не только женщине... Даже вашему
Бюргерштадту. Не грусти, что-нибудь придумаем...
Грохнула дверь, и в харчевню с шумом и топотом ввалилась пьяная
компания. Все при оружии.
— Принес же черт барона Вюрста с его бандой, — проворчал Хельмут, —
Сейчас начнут куролесить...
Трактирщик выбежал навстречу, подставил низенькому барону
высокое кресло. Поставил на стол коньяк, вино, колбасы, жареного гуся...
Компания была пьяней вина. Слуги барона размахивали руками, едва
не падали с лавок, распевали невпопад — каждый свою песню. Но сам
барон был мрачен. Вино не веселило его.
— Тоска-а-а, — протянул он тоненьким голосом — Каспар, придумай
что-нибудь, развесели...
Каспар, огромный детина в зеленом кафтане, оглядел трактир.
