— Милая моя Саадат, — сказал я, — мы расстаемся. Я снова еду в академию. У тебя тоже начнутся занятия… Я хочу услышать от тебя ясный ответ. Что ты думаешь о нашей совместной жизни?
— Пустите! — Саадат попыталась освободить руку. — Тетя увидит. Стыдно. Нехорошо так. Пустите же, говорю… Что вы хотите сказать?
— Не прикидывайся наивной. Ты знаешь, что я тебя люблю, и я знаю, что ты меня любишь.
— Кто вам сказал?
— Вот кто! — С этими словами я прижал Саадат к груди, пытаясь заглянуть ей в глаза. Саадат испуганно выскользнула из моих объятии.
— Вы стали очень плохой! Пойду скажу тете. А еще я вас всем хвалила.
Она взглянула на дверь.
— Будете сидеть тихо, — я останусь, а нет, — уйду. Тетя идет…
— Ладно, сядь… Ну, так что же ты думаешь о нашей жизни?
Она тихо, не поднимая глаз, спросила:
— Есть педтехникум в Ленинграде?
— Есть, конечно.
— Если я поеду с вами, меня примут?
— Нет, ты не знаешь русского языка.
— А вы научите!
— Да разве я смогу тебя учить? На первой же строчке застряну.
— Я спрашиваю дело, а вы шутите… Разве военные так разговаривают? Вы подайте команду — и все.
— Тогда слушай мою команду, Саадат! Будь готова: через два года я кончу учиться. Ты тоже к тому времени должна кончить ученье. И тогда справим свадьбу. Итак, к светлому будущему шагом марш!
Позабыв, что старушка может услыхать, Саадат рассмеялась. Да так звонко, безудержно, что от ее смеха — мне показалось — в алебастровой нише зазвенели фарфоровые пиалы.
И тут же смех оборвался. Девушка заговорила серьезным тоном. Она спросила… о матери Ядгара. Но я ничего не ответил и обещал рассказать все после свадьбы.
Долго мы сидели с Саадат и тихо беседовали. Окончательно уговорились так: я, взамен калыма, стану врачом, а она, взамен приданого, станет педагогом.
В Ленинграде я учился еще два года и в отпуск в Ташкент ни разу не съездил.
Мне Саадат писала, я изредка отвечал. Переписка с домашними тоже не была особенно частой.
«Мы соскучились, — писали мне из дома. — Сын твой Ядгар очень истосковался. Матушка чувствует себя нездоровой», — и все в таком же роде.
Пришло время государственных экзаменов. По многим предметам профессора нашли мои знания хорошими. Для дипломной работы мне следовало бы остаться еще на год в Ленинграде, по я попросил разрешения выполнить ее в Ташкенте. Мне разрешили. Я простился с Ленинградом.
Я снова не послал домашним телеграммы о своем приезде. Знала только одна Саадат.
Поезд замедлил ход у платформы Ташкентского вокзала. Я смотрел в окно. Встречающие пробегают вдоль вагонов.
