За неделю до праздника Октябрьской революции мы приняли военную присягу. По случаю такого события в столовой был праздничный обед, где я впервые в жизни попробовал пирожное. До этого я их видел только в витринах магазинов. После принятия присяги почувствовал себя военным в полном смысле этого слова и свою ответственность перед Родиной. Подошел долгожданный праздник. Погода не соответствовала настроению. Шел мокрый снег. Планировавшийся гарнизонный митинг не состоялся. На наш парадный торжественный марш с полупустой трибуны смотрело только школьное начальство.
В казарму возвратились мокрыми и грязными, но довольные, что, несмотря на плохую погоду, прошли отлично. После парада в доме Красной Армии прошло торжественное собрание, посвященное годовщине Октябрьской революции. За столом президиума сидели: начальник школы полковник Юков, полковой комиссар Губин, несколько военных и гражданских, в том числе женщины. У одной из них на груди был орден Красного Знамени, полученный, очевидно, в Гражданскую войну, и ни одного рядового курсанта. Затем с хорошей концертной программой выступили артисты московских театров.
Затянувшееся ненастье, длившееся со второй половины октября по середину ноября, привело к задержке с выполнением летной программы. Только в конце октября удалось полетать несколько дней, а в первой половине ноября вообще не летали. Ежедневные занятия строевой подготовкой приелись. На муштру стали смотреть, как на наказание. Она надоела не только нам, но и командирам, проводившим занятия. Сильно обрадовались, когда муштру на некоторое время заменили работами по расширению границ аэродрома от поросли молодого березняка. За ствол и ветки бралось руками более десятка человек. Вместе с корнями деревцо вырывали из земли и бросали в специально вырытые ямы, где сжигали.
Таким образом, северную границу аэродрома удалось расширить на несколько гектаров. Никому из нас тогда и в голову не могло прийти, что менее чем через год на этом аэродроме будет базироваться фашистская авиация. Результаты выполненной работы решил посмотреть с воздуха начальник школы полковник Юков. Он взлетел на СБ и куда-то улетел. Вечером после ужина нас в срочном порядке отправили на аэродром жечь костры для облегчения посадки на случай, если он прилетит. Как закончился полет и где он сел, мы не знали. Прошел только слушок, что Юков блудил.
Вскоре после ноябрьских праздников нас ночью подняли по тревоге, посадили в товарные вагоны с теплушками и повезли в неизвестном направлении. Ночью на одной из остановок кто-то из ребят прочитал название станции – Орел, а днем на другой станции читаем – Верховье. На станции Поворино нас покинули курсанты Евсеев и Лагуткин. Позже мы узнали от их друзей, что они были по чьему-то ходатайству переведены в истребительную авиашколу в город Борисоглебск. Через несколько часов очередная остановка, и наконец раздается команда: «Выгружайсь – Балашов, дальше не поедем». По вагонам пошел слух, что всех нас переводят в Балашовскую школу.
