Кто-то из курсантов об этом проболтался. Старшины отделений под руководством малорослого, очень строгого и сердитого старшины отряда Бурмака через час или два после отбоя стали проверять, все ли выполняют приказ. Нарушителей стали наказывать внеочередными нарядами. Их тут же поднимали и заставляли заниматься уборкой туалетов. В конце концов мы к этому привыкли и считали, что спать в голом виде можно.
Холодные октябрьские вечера поубавили пыл к спортивным занятиям на свежем воздухе. Мы стали больше времени находиться в помещении. На это обратили внимание политработники и сразу сориентировались в работе. Редкий вечер проходил без интересной беседы. Говорили обо всем, но больше всего, конечно, всех волновал вопрос – будет ли война с Германией, а если будет, то когда. На эти беседы приглашались участники финской войны и освободители западных районов Украины и Белоруссии, чтобы поделиться с нами боевым опытом. Особое внимание они обращали на обязательное выдерживание своего места в строю, даже в зоне сильного зенитного огня, что надо идти к цели напролом, не щадя своей жизни. Такого понятия, как противозенитный маневр, мы от них не слышали. Видимо, его, как такового, в то время у нас не существовало. Старший лейтенант с медалью «За отвагу», полученную им за освобождение Западной Белоруссии, привел в качестве примера летчика, который, видя перед носом своего самолета шапки зенитных разрывов, отвернул от них в сторону, а потом, пролетев опасный участок, снова встал на свое место. За это его обвинили в трусости и отдали под трибунал.
Слушая, как вдохновенно говорил о своей боевой работе старший лейтенант, мы с ним внутренне соглашались и завидовали его участию в боях. Мне надолго запомнились слова: «Не отставай от группы, не маневрируй, держись строя, ходи, как на параде». Только потом, когда прошли первые месяцы войны, опыт и практика настоящей войны подсказали, как летчик должен держаться в строю и какими должны быть боевые порядки для самолетов каждого вида авиации. Мы досадовали, что изменения в построении боевых порядков и требование от летчиков обязательного выполнения маневрирования пришли в наши ВВС с опозданием после неоправданных потерь в воздухе в первые месяцы войны.
В это время фашисты уже покорили несколько европейских государств. И хотя у нас с Германией год назад был заключен договор о ненападении, но даже мы, только начавшие входить в самостоятельную жизнь, понимали, что скоро нам придется с ней воевать. Причем все были уверены, что наша доблестная Красная Армия будет бить фашистов на чужой территории. Эта уверенность основывалась на той пропаганде, которая велась у нас в стране в предвоенные годы. С увлечением мы читали книгу Шпанова «Первый удар». Считали, что именно так будет бить врага наша армия.
