Тот перевёл свой взор на сыновей. Мой отец так же смотрел на меня, когда я прощался с ним в аэропорту много-много лет назад. Моя мама нашла себе другого мужа, и он уводил меня в аэропортовский накопитель. А мы с папой, вывернув свои шеи и задрав головы, смотрели и смотрели друг на друга, понимая, что у каждого отныне впереди — своя жизнь.
Попову поднесли Библию, он положил руку на Книгу и произнёс все слова, что мы привыкли слышать в фильмах про суд, судейство, судей и преступников. Затем он сел на скамью. И в этой ситуации у меня язык не повернётся назвать её «скамьёй подсудимых»! Нет, Попов словно водрузил себя на трон, который достался ему по праву и по наследству.
— Гражданин Попов Андрей Владимирович, рассматри…, — продолжила, было, судья, однако Попов властно перебил председательствующую даму. Он вёл себя так, словно не его — а он сейчас начнёт судить.
— Ваша честь, уважаемые свидетели этого «дела» и просто люди! — голос Попова звучал сильно и уверенно. Он говорил чётко, избегая слов-паразитов, заменяя их непродолжительными паузами. Я быстро сообразил, что этот человек привык материться, но позволить себе такую роскошь в сей момент он не мог, поэтому говорил так, словно спотыкался о слова, которых не желал произносить. Он встал со своей скамьи, и его клетка снова показалась похожей на тесный фургон кочующего зверинца, куда заключили молодого льва, к которому люди приходят не затем, чтобы его осудить, а чтобы поглазеть на силу, упрятанную в неволю.
— Вы здесь собрались, чтобы услышать, как мне попытаются приписать пожизненный., то есть смертельный приговор. Но прежде я хочу в очередной раз померяться с вашей системой силой и показать вам, что показательные смертные приговоры выносит не только существующая власть, но и те, кого она когда-то приговорила стать её смертным врагом.
Снова повисла звенящая пауза.
— Перед тем, как меня запрут в карцер, — продолжил Попов, — как это сделали со всеми, кто перешёл дорогу правительству и не успел вовремя смыться в Лондон; прежде, чем меня попытаются снова сковать одиночеством, я хочу сделать заявление, которое должен услышать весь мир. Никому из вас, кто присутствует в этом зале, я не намерен нанести вреда. Более того, я приготовил для вас такое шоу, которое, как его участники, вы сможете продавать впредь во всех формах — какие только позволит ваше воображение! Если кто-то из вас сомневается и желает выйти, сейчас — самое время, потому что позже вы уже сами не захотите покидать эту арену.
