— Слышать-то слышала…
— Чует мое сердце, достроит.
— Может, и в самом деле достроит, только…
— А то я уж и надежду потеряла! Сколько лет живем в недостроенном доме! Я теперь что ни куплю, ему все нравится! А давно ли было, спрошу — ответит, а сам и рта не раскроет. Уйдет рано, придет затемно! А теперь, заметила?
— Ой, заметила я, заметила!
— Рубашки стал менять чуть ли не каждый день. Сам просит. Раньше-то силой снимала с него.
— Ой, Юлия, ой, родимая! Брат он мне. Беда может нагрянуть.
— Какая беда? Книги стал читать, а ты говоришь…
— Не слепая же я! Не глухая.
— Да он раньше телевизор не включал. Когда еще свекор был жив, земля ему пухом, придут с работы, посидят в темноте — даже свет не зажигали — и все думают о чем-то своем, а потом сразу спать.
— Вот-вот. Сама говоришь, что он изменился. У тебя на глазах с ней уходит!
— Да ведь она нам как дочь! Что же ему не пойти с ней куда-нибудь?
— Люди-то видят их вместе!
— А почему Раду должен прятаться?
— Люди-то, знаешь, что говорят?
— Что? Что понравится она ему?
— Наконец-то дошло!
— Дура ты! Мелешь чепуху! Да ты знаешь, как я воевала-то с ним?! Как хотела, чтобы хоть кого-нибудь в дом взяли!
— Позор может выйти! Во всем нашем роду такого не бывало. Никогда! Знаешь, как сейчас некоторые, прости меня господи!
— Уж я-то знаю своего Раду. Из своего дома он никогда никуда не уедет. Никуда!
С улицы послышался треск мотоцикла.
— Вот и он! Раду… — сконфуженно, но с достоинством сказала Тасия.
Вера среди взрослых и школьников, около гор фруктов, овощей и винограда. Бригада сортирует, упаковывает и перевозит урожай. Все заняты делом и одновременно шутят, смеются и поют. И Вера, истинная горожанка, впервые в жизни видит красоту плодоносящей земли, ее щедрость.
Раду руководит работой, появляясь и исчезая снова, иногда он ищет взглядом Веру, а Вера его…
Полянка неподалеку от дома. Вечер. Слышен флуер пастуха. Вера сидит па траве. По дорожке идет Раду. Заметив ее, замедляет шаг, подходит.
— Ужин на столе. Сегодня я готовила, — Вера старается говорить непринужденно.
— Что же ты приготовила? Картошку в мундире и селедку? — в тон ей спрашивает Раду.
— Да…
— Уф! Заморишь ты меня. Опять голодным лягу, — продолжал Раду шутливо.
— Мне очень жаль. Вы никак не привыкнете.
— А где Юлия?
— Она задерживается в больнице, там тяжелые роды.
— А ты почему не идешь домой?
Вера молча смотрела на него. Ей так много хотелось ему сегодня сказать!
Молчание затягивалось, надо было прервать его.
