— А мы оттуда будем наблюдать восходы и закаты! — сказала с радостью Вера.
— Верно! Из нашей башни будет видно далеко.
Увидев, что ее муж вновь заговорил о башне, Юлия с радостью предложила:
— А давай-ка на этой неделе в Кишинев съездим! Купим все, чего тебе не хватает для башни.
Раду ответил не сразу. Его лоб покрылся легкой испариной. Он вытер лицо платком и почти с испугом спросил:
— На этой неделе?
— Конечно! Поехали! — подбодрила Юлия своего мужа.
— Нет, — сказал Раду погрустнев.
Он посмотрел на часы и встал.
— Ну ладно, вы посидите, а мне по делам надо. В правление. Юлия, дай мне какую-нибудь рубашку посвежее.
Вера вынесла из другой комнаты две рубашки. Подошла к Юлии. Вместе они выбрали одну из них, и Вера подала ее Раду. Юлия вынула из шкафа прекрасную белую шаль с бахромой. Увидев ее развернутой, Тасия и Вера замерли.
— Раду… По случаю Мэрцишора я решила подарить эту шаль нашей Вере. — И Юлия накинула шаль Вере на плечи.
— Да она же кашемировая! Турецкая!.. — ахнула Тасия.
— Это подарок бабушки. В этой шали я вышла на первую хору, помнишь, Раду?
Раду, переодеваясь, не откликнулся.
— А можно мне надеть ее сегодня па дежурство? — спросила Вера, оглядывая себя в зеркало.
— Раду, проводи Веру до больницы! Ты же знаешь, женщина смотрится в полный рост только тогда, когда рядом с ней мужчина.
— Я же на мотоцикле! — запротестовал Раду.
— Тем более! Прокати ее, — попросила Юлия.
В гостиной стояли переодетые Раду и Вера. Раду выглядел несколько смущенным. Юлия смотрела на Веру зачарованно, а Тасия беспокойно переводила взгляд с одного на другого. Раду вежливо пропустил Веру к выходу.
По дороге мчался мотоцикл. Вера крепко прижалась к Раду, закрыла глаза… Раду незаметно сбавил скорость, выбирая ровную дорогу. Затем и вовсе остановил мотоцикл. Так и сидели они некоторое время молча. Шагах в двухстах от них, на обочине рядом с лесочком, Раду увидел нежный, только что распустившийся подснежник. Он сиял перчатку и осторожно прикоснулся к руке Веры. На мгновение дрожащая рука девушки сжала руку Раду.
Вера сошла с мотоцикла и пошла вперед по дороге. Раду тоже сошел с мотоцикла, сорвал подснежник и крикнул ей вслед:
— Подснежник! Первый!.. Живой Мэрцишор!
Но Вера, не оглянувшись, сняла с головы шаль, ускорила шаг, все дальше и дальше уходя от Раду.
За неубранным столом все еще сидели Юлия и Тасия.
— Слушай, гляжу я на вашу Веру… — сказала Тасия, сверля Юлию глазами.
— Да, мой Раду просто ожил. Ласковый стал, внимательный. Дома бывает чаще. Ты слышала? О башне снова заговорил!
