Ее улыбка усилилась, поскольку она продолжила:
— Или возможно, что это только пыль, которую я бросаю в ваши глаза. Возможно, есть странная сила, врожденная мне от природы, и я просто могу управлять теми элементами. Как думаете, что правда, чужеземец?
— Я даже не могу предположить, — признался Фаллон. — Хелверсон, мой товарищ, думает, что Вы — богиня, и объясняет все так.
— Только Вы не думаете, что я — богиня? — воскликнула она с ложным негодованием в ее голосе, но с юмористической насмешкой в ее глазах.
— Я так думал, когда Вы опускали вниз то пламя молний, — допустил Фаллон. — Но в этот момент, Вы похожи на самую красивую девушку, что я когда-либо видел.
Бринхилд скромно потупилась.
— Тогда получается, что в вашем Внешнем мире нет никаких достойных девушек?
Ее блестящие синие глаза были провокационными, наверное, больше немного удивленные, и все же немного затаившие дыхание. Королевская красота ее прекрасного молодого лица выделялось в темноте с этим странным слабым сиянием, которое было врожденным в ее тело.
Горло американца перехватило от эмоций. Он потерял понимание времени, места или чего-нибудь еще, кроме тех замечательных глаз, в которых теперь проскакивали небольшие искры-молнии. Он в отчаянии сказал, что потерял от нее голову.
Его рука неустойчиво тронула ее голое плечо. Покалывающая энергия затрепетала через него от того касания, окончательно деморализовав его желание. Руки Фаллона обвились вокруг дочери Тора, он нагнулся и поцеловал ее красные губы.
Головокружительно сладкий удар, от которого забурлила кровь. Он почувствовал поток золотых волос напротив его щеки, как мягкое пламя. И Бринхилд не отодвинулась от его объятий. Когда он, затаив дыхание, поднял голову, то обнаружил странное, застенчивое рвение в ее ярких глазах.
— Это сумасшествие, — выдохнул Фаллон. — Я не хотел делать этого, но…
— Я рада, что ты сделал, — мягко сказала Бринхилд. — Чужеземец, я была увлечена тобой, когда нашла. Но до этой ночи я думала, как и все мы, что ты трус. Я прошу прощения за эту недооценку.
— Ты просишь моего прощения? — удивился Фаллон, все еще держа ее. — Это должно быть наоборот. Я всего лишь человек, а ты — богиня или что-то около того…
Внезапно его прервал голос, говорящий в жестком гневе. Они оба повернулись.
Старый Тир возвращался по ступенькам, и появился на темном, ветреном гребне утеса, видя их, в объятиях друг друга.
Железное лицо вождя сонма богов разгневалось.
— Ты чужеземная собака! — плюнул он в Фаллона. — Ты посмел приставать к принцессе сонма богов!
