— До сего момента, Барбара, — ворвался в ее мысли голос Термонта, — я полагал, что вы обыкновенная избалованная женщина, у которой появилась блажь — развестись. Боялся, что вы замучаете меня разговорами о том, какая вы несчастная, потому что не смогли воплотить в жизнь то, что было вами задумано. Так вот: на пляжах ежедневно находят раздутые трупы утопленников. Это люди, которые уходят из дома с пустыми кошельками, разгоряченные своими обидами, в надежде на лучшую жизнь. Они — настоящие дураки. Во всяком случае, большинство из них. Они не должны были уходить из дома с пустыми руками. Они вообще не должны были уходить.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— В этой жизни все возможно, Барбара. Мы должны быть готовы к тому, чтобы выжить его. И это будет зависеть от вас. Конечно, он будет сопротивляться, до хрипоты отстаивать свои права. Но тут ничего не поделаешь. Или вы его, или он вас.
— Я никуда не собираюсь переезжать. Мне нужен весь дом целиком.
— Это потребует времени. Моего времени. Вашего. Будет много переживаний. Споров. Ненависти. Беспокойства. Такая игра стоит свеч?
— Черт возьми, конечно!
Термонт посмотрел на нее с одобрением.
— А вы не лишены мужества, леди, — радостно проговорил он, снова закуривая сигару.
Она уловила смысл, скрытый за его словами: обожаю скандальные разводы.
— Это мой дом. И я готова ради него рискнуть собственной задницей, — твердо проговорила она.
В то утро он начал собираться, складывая вещи в чемодан. Спустившись в библиотеку, он ласково погладил стаффордширские фигурки, его пальцы нежно ощупывали Красную Шапочку, Гарибальди, Наполеона. Он брал в руки каждую статуэтку, а потом ставил ее обратно на каминную полку. Потом все так же бережно стал ощупывать замысловатый узор шкафа. Ему вспомнилась радость, которую он испытывал, когда шкаф привезли в дом.
В вестибюле открыл крышку футляра высоких часов и сделал то, что делал каждое утро вот уже почти пять лет: вставил в отверстие резной ключ и, сверившись со своими наручными часами, передвинул минутную, стрелку на две минуты вперед. Он очень любил такое знакомое постукивание маятника, оно было похоже на бесконечное течение самого времени, и сейчас легонько похлопал по красивому корпусу из красного дерева.
Потом его взгляд упал на дорогие его сердцу статуэтки: Крибба и Мулинекса, и глаза на какое-то мгновение наполнились слезами.
«Нет, не сегодня, — решил он. — Все-таки это ужасно тяжело». Оставив собранный чемодан в гостиной, он быстро отправился в офис. Мисс Харлоу уже позаботилась о том, чтобы кофе и пончик дожидались его на столе. Но первый же кусок встал у него поперек горла.
