В таких ситуациях гарантом спасения оказываются люди, не замечающие превратность добра при его воплощении — люди со своеобразным слепым пятном в поле зрения, со слегка смещенной видеологической перспективой сознания. Голос этих «белых ворон» (типа правозащитников Павла Когоута, Анатолия Марченко) невозможно распознать в хоре специализирующихся на проповедовании добродетели. Между тем их проповедь не прекращается даже тогда, когда смолкают все остальные. И вот именно эта маниакальная стойкость[58] в понимании вечных истин как личных проблем служит главной опорой добродетели, она есть не оружие, а то, что обезоруживает.
Вообще есть два вида обличителей: обличители греха и обличители пошлости. Человечество прислушивается к ним попеременно и, к счастью, не слишком внимательно — срабатывает тот же общий охранительный закон мгновенного забывания, который опосредует и повседневную коммуникацию. Иногда, заслушавшись каким-нибудь особенно красноречивым говоруном (все равно из какого лагеря — Савонаролой или Марксом), человечество, вернее его значительная часть, попадается и совершает эксцесс, оказываясь на некоторое время в изнаночном мире с перепутанной юрисдикцией идеального и маргинального. Можно сказать, что человечество несет наказание за отставание техники безопасности укрытия лжи (техника безопасности всегда отстает) при решении важнейшей экзистенциальной задачи практического разума, задачи совмещения идеального в едином плане Weltlauf (хода вещей, по Гегелю).
Роль обличителей пошлости и обличителей греха видеологически асимметрична. Исчезновение обличителей пошлости (типа Маркса или Ницше) приводит к затуплению острия фальсификации, т. е. сдерживает динамику развития-к-прогрессу, динамику совершенствования оружия, тогда как исчезновение обличителей греха (им гораздо реже удается оставить свое имя в культуре) приводит к перенасыщению социума продуктами всеобщей аферистики и вызывает в конечном счете, говоря словами библейского пророка, мерзость запустения...
Легитимация лжи и понятие допуска
Человек есть существо «двоякодышащее», причем двойственность проявляется по обоим конституирующим параметрам: как параметру идеального, так и параметру маргинального. В первом случае в виде принципа als ob — «как если бы» (важнейший мотив моральной философии Канта, прослеженный и развитый X. Файхингером), а во втором случае — в виде принципа «вижу, но не подаю виду». Когда маргинальное начинает законодательствовать, практический разум выносит себе смертный приговор, ибо всему изнаночному, затененному хотя и следует быть, притом быть неминуемо, но быть, не провозглашая себя, быть «сквозь пальцы», существовать, а не долженствовать, занимать свое видеологическое место.
