— С тебя два экземпляра, — напоминаю я. — А то Рассел мне все уши прожужжал — вынь да положь ему новый роман Поттера.
— Разумеется, — улыбается Альбус. — Как он, кстати? Как Алиса?
— Да всё по–старому, — отвечаю я, ставя перед ним чашку и усаживаясь за стол. — Рассел в августе заглядывал, Алиса собирается на Рождество.
Альбус достает пачку сигарет:
— Не возражаешь?
Я вынимаю палочку, и воздух наполняется ароматом сандала, а окно в сад слегка приоткрывается.
— Теперь не возражаю.
Некоторое время мы молчим; Альбус явно наслаждается кофе и сигаретой, я пью только за компанию. За окном вновь начинается дождь.
— Ну рассказывай, — наконец, говорит Альбус. — Как он?
Я вздыхаю.
— Если честно, ничего хорошего. Даже не знаю, как он жил последние годы. Я, конечно, мало что о нем знаю, но раньше по крайней мере его имя было на слуху… Запустил он себя основательно. Наверное, химичил что‑то совсем уж запредельное, потому что легкие у него — как горелая губка. Все это поправимо, но очень не скоро и, сам понимаешь, не на сто процентов. Основная проблема в том, что он, кажется, не слишком–хочет лечиться… Знаешь, у него сгорел дом.
— Вот черт, — говорит Альбус, вздрагивая. Он не понаслышке знает, что такое пожар: несколько лет назад его загородная резиденция сгорела дотла.
— Я сделал запрос в скорую, которая его привозила… Не знаю, что там произошло — может, лаборатория рванула, может, что еще, но когда туда приехали колдомедики и пожарные, все полыхало до небес, будто адское пламя.
— А что Снейп?
— Бродил по улице. Санитары решили, что он сумасшедший, забрали и привезли сюда.
Альбус допивает кофе; легкий взмах палочкой, и окурок из его руки пропадает.
— А он не сумасшедший?
— Не более, чем обычно.
Альбус смеется.
— Он ушел из Хогвартса, когда Лили еще там училась? — спрашиваю я.
— Нет, Лили окончила курс у него, — отвечает Альбус. — Но тогда он как раз начал терять голос, уволился где‑то через пару лет и полностью ушел в науку. Я вообще не понимаю, зачем он тогда вернулся в школу. В конце концов, никаких обязательств у него больше не было, он мог заниматься чем хотел…
— Ну, насколько я знаю, он и так наукой занимался, преподавательская деятельность ему в этом не мешала.
— Мешала, не мешала, кто теперь разберет, — говорит Альбус. — А потом, когда он перестал выпекать свои открытия, как пирожки, о нем все забыли. Черт побери. — Он снова закуривает. — Налей‑ка мне еще.
Я завариваю ему еще кофе.
