Пристав шепотом приказал, чтоб часть бойцов обыскала лес за лагерем, вторая часть должна была остаться в засаде. Берег обыскивать не стали — не настолько же мельник идиот, чтобы побежать к реке, где самая топь.
Группа захвата неслышно окружила лагерь. Пристав дал свисток. Охотники на коленях поползли по мокрой земле, никто не жаловался на промокшие коленки — не до того было.
Через полчаса кольцо вокруг лагеря сомкнулось. Пристав просигналил к нападению. С громкими криками и шумом одиннадцать вооруженных фермеров выскочили из ночной чащи.
Лагерь оказался пуст. Под навесом никто не спал. Уплыла рыбка! Бойцы окружили проводника, каждый высказал вслух свое мнение о его умственных способностях. Рыбак ответил, что ему пора домой, и исчез в лесу.
Гнусинен достал из сайбы рюкзак и вытряхнул содержимое на землю. Каждую вещь тщательно досмотрел, будто проверяя, на самом ли деле они принадлежали Хуттунену. Портимо взглянул на рюкзак и однозначно установил, что это рюкзак Гуннара.
— Гунни с ним прошлой зимой ходил, когда мы с ним на тетеревов охотились в Пууккокумпу. Два воскресенья подряд ходили, и оба раза по полдесятка птиц приносили. Без собак, заметьте.
— Нашел товарища для охоты! — взвился пристав.
— А что? Тогда он еще из больницы не сбежал, — парировал Портимо.
Пристав приказал охранять лагерь. Отряд рассеялся по лесу. Курить и говорить было строго-настрого запрещено. Надо было молча лежать в темноте и ждать, пока Хуттунен не вернется. Охотники надеялись, что он скоро придет, тогда-то они его и схватят.
Так они пролежали недвижимо всю ночь. Хуттунен не явился. Утром окоченевшие мокрые фермеры собрались на совещание.
— Тут его ждать бесполезно, — заявил Эрвинен, которому затея порядком надоела, — это мы уже поняли. Наверняка Хуттунен прячется за какой-нибудь сосной и смеется над нами. Я не собираюсь из-за какого-то идиота валяться в болоте.
Лаунола первым поддержал Эрвинена.
Но тут вмешался Сипонен:
— Если я прикажу, ты у меня Хуттунена до Рождества караулить будешь, — пригрозил он Лауноле. — Я тебе, сукин сын, за это деньги плачу!
— Работа работе рознь. Это вам не сено косить и не дрова рубить, это как на войне, как на Свири в 1944-м.
Пристав прервал их, заявив, что и правда следить дальше за лагерем бесполезно. Мельник что-то пронюхал и ушел. Он приказал снести лагерь. Бойцы с энтузиазмом принялись за работу.
Сипонен снес навес, а еловые ветки побросал в реку. Эрвинен с учителем снесли сайбу. Дрова сбросили в реку. Лауноле приказали снести туалет и закопать яму. Но сперва пристав хотел оценить количество испражнений и понять, сколько мельник прожил в лагере. Костровые камни скатили в реку, самодельный вертел изрубили, рогатки для сушки сетей сломали. Финальным аккордом пустили плот вниз по течению. Единственное, что не удалось уничтожить — календарь, вырезанный на сосне. Сверившись с собственным календарем, пристав установил, что последний заруб был сделан два дня назад.
