Мне думается, разношерстная подобралась у нас компания.
Артур, выпив и закусив кружочком апельсина, действительно, забывает про курда, что так разозлил его в поезде, и вдруг пристально смотрит на меня:
— Значит, вот она какая — Люба, о которой ты мне говорил!..
— Да! Вот такая она! — Петер обхватывает меня за плечи, прижимает к себе.
Артур чему-то усмехается.
Мне кажется это вызывающим. Петер тоже удивлен. Катарина — в порядке. Она чувствует себя как дома: поворачивается туда-сюда на высоком табурете, подливает себе еще виски, достает из сумочки пачку сигарет.
Я вижу, как мрачнеет Петер, и хочу разрядить обстановку; заговариваю о самом нейтральном:
— Чем вы занимаетесь, Артур?
— Чем я занимаюсь? — он слегка осоловело смотрит на меня, выпивка начинает действовать. — Ах, вы об этом!.. — он заметно веселеет. — Сначала я продавал картины, потом — музыку. Но это было давно… Сейчас я покупаю картины и музыку…
— Извините, я не понимаю.
Он смеется, глядит на Петера:
— Я и сам ничего не понимаю. Но деньги откуда-то берутся. Значит, действую в верном направлении. Словом, искусством я занимаюсь… — он задумывается на секунду. — Да, это несомненно — искусством!
«Не очень-то он тактичен!»
Я начинаю нервничать:
— А вы, Катарина?
— Учусь в университете… — Катарина, глазом не моргнув, опрокидывает в рот выпивку.
Артур при этом издает такой смешок, что я понимаю — Катарина соврала.
В общем, я не в восторге от этой парочки. Петер тоже разочарован. И удивлен. Но все еще наблюдает.
— А вы чем занимаетесь, позвольте спросить? — Артур опять берет меня под микроскоп.
«Знает ли он, сколь больной вопрос мне задает?»
Я пожимаю плечами:
— Тоже учусь в университете…
Тут Петер не сдерживается и громко, раскатисто смеется моей находчивости. Смех этот означает, что Катарина посрамлена.
Катарина поджимает губки, делает глоток, потом затяжку. Молчит.
Петер берет Артура за плечо:
— Послушай, брат, ты сегодня какой-то не такой. Что-то я не узнаю тебя! Давай поговорим о музыке. Вот твой конек! Помнишь, ты рассказывал мне…
— О музыке? — перебивает Артур брата, грустнеет, смотрит на меня. — Тебе сейчас не до музыки.
Тут Катарина соскакивает с табурета:
— Нам, кажется, пора!
— Как пора? — удивляется Петер.
— Да! — кивает Артур. — Мы заходили всего на минутку. Посмотреть… Не будем нарушать ваш рай…
И они, обнявшись, удаляются. Не прощаются. Даже не оглядываются. Просто хлопает дверь и все… Может, здесь, в Германии, это тоже не возбраняется? Может, даже считается новомодным?
